Пиксель. История одной точки

В Евдоксии, уходящей вверх и вниз, с ее извилистыми улочками, лестницами, тупиками и лачугами, сохраняется ковер, позволяющий увидеть истинную форму города. На первый взгляд, ничто столь мало не напоминает Евдоксию, как рисунок этого ковра, где вдоль верениц кругов и параллельных им прямых повторяются симметричные мотивы, образуемые чередованием блестящих разноцветных уточных нитей. Но, внимательно всмотревшись, убеждаешься, что каждому месту узора соответствует какое-нибудь место в городе, а все наличествующее в городе отражено в узоре в своих истинных взаимоотношениях, ускользающих от взгляда, отвлекаемого толпами народа, суматохой, толчеей. Столпотворение, рев мулов, пятна сажи, запах рыбы — вот что предстает перед тобой в Евдоксии, но ковер доказывает: есть место, откуда город обнаруживает свои истинные пропорции, геометрическую схему, ощутимую в мельчайшей из деталей.

О таинственной взаимосвязи столь несхожих меж собой явлений, как ковер и город, спрошен был оракул.

— Один из них имеет форму, данную богами звездному небу и орбитам, по которым движутся миры, — ответил он, — другой же — приблизительное его отражение, как все рукотворное.

Благодарности

Чрезвычайные благодарности

Моя глубочайшая благодарность предназначена Элисон Гопник — моей жене, моему компаньону и помощнику. Она с самого начала, десять лет назад, вдохновила меня на написание этой книги, а затем научила меня, как это делать. Я жадно слушал ее, так как она написала несколько бестселлеров. «Распаковать эти предложения», — порекомендовала мне она, поскольку заметила, что в моих академических пассажах едва ли отыщется хотя бы пять нормальных предложений. А вот еще один пример ее руководящей мудрости: «Потребуется не менее пятидесяти правок, прежде чем слова хотя бы начнут приобретать такой вид, будто они вытекают из твоего бессознательного естественным и плавным образом». Вместо того чтобы извиняться перед супругой за мое десятилетнее «отсутствие», я горячо благодарю ее за то, что она позволила мне разделить с ней мир литературы — со всеми радостями и невзгодами.

Глубокую благодарность другого рода я выражаю Барбаре Робертсон. Барбара известна в мире компьютерной графики благодаря десятилетиям журналистской работы, отмеченной престижными наградами. Она была моим главным редактором на протяжении всего многолетнего созревания этой книги. Она одна из немногих людей в мире, кроме Элисон, кто имеет право свободно критиковать мои тексты и знает, что я внимательно — хотя, возможно, и с раздражением — отнесусь к ее комментариям и буду действовать в соответствии с ними. Обычно Барбара прибегала к хитрой уловке, предлагая простую перестановку моих предложений. Почти в каждом случае ее вариант работал лучше, чем мой оригинальный текст. Слова все еще оставались моими, но воспринимались лучше. Поток слов становился более плавным, логика повествования — прозрачнее, а ритм — четче. Мы с Барбарой дружили на протяжении большей части моей карьеры в области компьютерной графики, и наша дружба пережила совместную работу. Да, я считаю, что теперь она крепче, чем когда-либо прежде.

Особые благодарности

Здесь я выделяю несколько человек, которые оказали особую, иногда решающую помощь по различным темам, затронутым в книге.

В целом: Шон Кубитт пригласил меня выступить с докладом на конференции под названием «Цифровой Свет» в Мельбурне десять лет назад, и прочитанный там доклад лег в основу этой книги. Эрик Чински вдохновил меня использовать мотив триады и первым назвал «биографией» мою еще не законченную книгу. Роберт Чарльз Андерсон, Нилон Кроуфорд, Дэвид Ди Франческо, Лорин Херр и Боб Кадлек оказывали мне неизменную дружескую и читательскую поддержку на протяжении всей работы над книгой.