Пилигрим

За плечами хозяина в глубине комнаты звучала хорошая музыка, пел любимый всеми, стесняющийся себя, вернее, своей актерской внешности, Арик Айнштейн, песня называлась «Сделано в стране», Мирон ее очень любил. В коридоре на полке, установленной на красных кирпичах, были неплотно расставлены книги. Одна из них упала к ногам хозяина обложкой вверх, и мужчина отодвинул ее к стене, не рассмотрев названия. За ним почему-то еще стоял чемодан. Звали хозяина нового холодильника Мироном.

– Не ожидал тебя увидеть, брат, – сказал он, улыбаясь смущенно и удивленно одновременно, пытаясь пропустить Зеева внутрь дома. Чемодан мешал ему.

– Я тоже удивлен, привез вот тебе холодильник, – сообщил Зеев. Он стоял в дверях, на косяке были обозначены черным фломастером полоски – когда-то здесь отмечали рост ребенка, вымахавшего под 190 см, если судить по отметкам. Начинался отсчет с 60 сантиметров. И вот дожили или нет, непонятно.

Теперь из глубины дома звучала другая чудная песня. «Все были моими сыновьями и все освободились условно-досрочно», – хрипел еще один песенный кумир страны Шмулик Краус. Они были друзьями с Ариком А. и даже пели вместе когда-то, трио называлось «Высокие окна», с ними была еще одна певица, подруга Шмулика. За спиной Мирона появилась молодая женщина, смотревшая, как показалось Зееву, строго и даже как-то непримиримо, что ли. Мирон представил ее:

– Жена моя, звать Фрида. А это Зеев, мы в один день призвались девять лет назад. Он привез нам холодильник.

– Надо наш старый забрать, Зеев, вы справитесь? – спросила женщина. За нею грузчик неожиданно для себя увидел на низком столике в гостиной глобус с горевшим внутри его электрическим светом.

– Постараюсь, не впервой, – небрежно сказал Зеев, иногда на него находило после неуместных вопросов. Что значит справитесь, а?

На циферблате тяжелых мужских часов, лежавших наверху холодильника, двойные черно-белые стрелки показывали время: 10:37.

– Сейчас все сделаем, – пробормотал Зеев.

Но Мирон опередил его и взял в охапку с двух сторон тело холодильника.

– Да не так и тяжело, – выдохнул он. Напрягся, прохрипел Зеву: – Отойди, – и мелкими шагами выбрался через открытые двери сначала из кухни, затем из квартиры и затем уже через главный вход на улицу. Он поставил холодильник возле тропы из камня, попробовал его устойчивость и вытер выступивший пот со лба. Все это продолжалось секунд сорок. Зеев просто не верил своим глазам. Он молча пожал руку Мирону, хлопнул его по гудевшему плечу и, усмехаясь, решительно пошел к машине. «Ну, уж этот-то холодильник принесу я, не отнимай у меня хлеб, брат».

У него был навык грузчика, признаем, получше, чем у Мирона. Сил не больше, но, повторим, навык лучше. Набрался опыта. Зеев справился с привезенным холодильником решительно и быстро. Раз-два – и на спину, на прочную накидку из двойной мешковины, осторожный, почти семенящий проход по тропе, под легким синим небом, установка холодильника в углу кухни, раз-два, подключение к электричеству, ровное тихое гудение – все.

– Ну, вот вам, господа, пользуйтесь, любите, – пояснил он, глубоко и облегченно вздохнув, женщине в дверях и маячившему за ней Мирону.

Фрида зашла в кухню и открыла дверцу холодильника, заглянув в него с интересом. Там было на удивление пусто, горел ровный голубой свет, отбрасывавший на ее загадочное лицо лунный блик. Фрида повернулась к Зееву, сидевшему за столиком, и спросила, глядя на него в упор прозрачными серьезными глазами красавицы:

– Вы пообедаете с нами? У нас спагетти с базиликом, рекомендую, – отказать ее голосу и интонации было невозможно.

– Да, я чувствую, запах чарующий. Спасибо вам, но я тороплюсь, простите, у меня еще есть телевизор, который необходимо доставить на улицу Ям Суф, очень его ждут, простите меня, Фрида, – Зеев приподнялся, Мирон протянул ему приготовленные заранее деньги.

Грузчик мельком рассмотрел купюры.

– Мне кажется, здесь есть лишнее, Мирон.

– Возьми, это твое, возражения неуместны и смешны. Оставь мне свой телефон, большое спасибо.

Со двора раздался собачий лай.