Пилигрим (СИ)

Практики мои при надлежащем исполнении и долговременности их привели меня к последовательному прохождению девяти состояний сосредоточенности, сознание мое установилось и собралось как бы в единый туго сплетенный жгут и направилось на внутренний объект, коим чаще всего выступал образ моего гуру или представление Будды, как его олицетворяет художник, приготовляющий его изображение на алтарь, причем сосредоточенное состояние раз от разу продлевалось дольше, чем в предыдущей попытке, а в случае внезапного отвлечения от сосредоточения я воспитал в себе способность возвращаться к объекту и восстанавливать концентрацию. Я учился собирать сознание для перехода от сосредоточенности на главных аспектах объекта медитации ко всё более и более устойчивому установлению его на второстепенных чертах объекта, то есть изначально я мог внутренним взор узреть лишь абрис фигуры Будды, как он сидит в позе лотоса на бронзовом седалище, и еще различить некоторое сияние вокруг него, тогда как в дальнейшем, вызывая внутри себя, к примеру, образ Белой Тары, я мог пересчитать каждую бусину в поясе, опускающемся на ее пречистое лоно, а также счесть все до единой четки, вырезанные по обычаю из лобной кости черепа человека, что придавало им особую силу для размышления и проникновения в подсознательные и недоступные иному способу восприятия сферы пресуществования, а также определить вес и размер рубинового камня, укрепленного на ее идеальном лике в качестве третьего глаза. Иными словами, я получил способность не только представлять себе сам мысленной образ, но и все небольшие отличия и особенности его, а кроме того, еще и открывать новые грани этого образа, как бы поворачивая и изучая его все глубже и глубже, хотя самого предмета сосредоточения в материальной реальности вовсе не существовало. Я приобрел в себе особую способность сознавать благие качества, которые дает медитативное сосредоточение, и обнаружил в себе умение черпать в них радость, результатом чего объявилась тяга к медитациям уже не по необходимости, а ради извлечения удовольствия. Я ощутил умиротворение и неприязнь к медитативному сосредоточению покинула меня, небольшого усилия стало достаточно для избежания ранее преследовавших меня сонливости и возбуждения, сосредоточенность стала постоянной, так, что уже ничто неблагоприятное не могло ее прервать, а объект во все полноте возникал пред внутренним взором естественно, сам собой и без усилий. Сила слушания дополнялась силой размышления, сила внимательности усиливалась и углублялась силой осознания, сила мысленного усилия углублялась силой знакомства, что в совокупности наделило меня совершенно новым, отсутствующем в обычной человеческой жизни, состоянием углубленного и просветленного сознания, внутреннего успокоения, избавления от страстей и безмятежности.

Размышляя высшей мудрости, коя есть нечто иное, чем обычно понимаемое под этим в человеческом принижении бытия, я сопоставлял уже известное мне из общения с гуру с собственным опытом, открывшимся спонтанно под воздействием практикуемого мною учения, и обнаружил, что мудрость, познающая условное знание и мудрость абсолютного знания, то есть знание природы бытия превалируют над всеми остальными аспектами глубокого проникновения в сущность явлений и природы предметов, ибо объектом высшей мудрости есть не содержание, а пустота, конечная природа всех явлений. Она не возникает благодаря сострадательной деятельности Будд или же благодаря деяниям живых существ, но проявлена во всем изначально и вечно. Все явления до единого, в силу самого факта их возникновения, пусты по своей природе. Сутра гласит: "Появляются ли Татхагаты или нет, природа и реальность явлений просто пребывают". В комментарии Чандракирти на "Четырехсотенную" Арьядевы говорится: "Здесь самобытие (свабхава) явлений, то есть их полная независимость от чего бы то ни было другого. Несуществование этого рода самости есть безсамостность". Таким образом, самосущее бытие отрицается, и именно отрицание самобытия и называется пустотой. Хотя все явления всегда были пусты по природе, мы неспособны постичь это. На уровне мирского существования. Понять, что значит "пустота", можно опираясь на рассуждение в стиле школы мадхьямиков о том, что истинная природа явлений, или способ их существования, и то, какими они предстают нашему сознанию, противоположны и противоречат друг другу, а следовательно, наше восприятие явлений, как и наша приверженность такому восприятию, в корне ошибочны. В частности, ум, воспринимающий самобытие, - это ложный ум, заблуждающийся относительно объекта своего восприятия. Как только ты признаешь объект самобытия несуществующим, легко удостовериться в отсутствии его самобытия, в чем я, в конечном итоге, сумел убедить себя и стал принимать как не подлежащую сомнению данность свыше.