Пилигрим (СИ)

Аравийские же пределы пройдены мною не один раз, и все владения Сауда от Рияда до Джидды, что на морском берегу, куда из Сокотры везут невольников, через святые места в Медине и в Мекке, и даже хадж свой свершил я во время одного из переходов, исполняя в то же время обязанности проводника, а не особенным порядком, что должно расцениваться как поступок греховный или же, по самой малости, как небрежение верою, тем не менее, удалось мне и Каабу обойти, и камень ее святой лицезреть, а что не побивал я камнями Сатану на горе, так сей обряд происходил в то время, как мои обязанности настоятельно завладели всем существом моим и я был вынужден пойти из Мекки через всю пустыню в Манаму и Доху, а оттуда в йеменскую Сану, а потом в Таджиз и в Аден. Аллах же во всемогуществе своем справедливый и милосердный и прощающий, на него уповаю.

Вдоль Красного моря с северо-запада на юго-восток я проходил у гор Хиджаза, и пересекал их по перевалам, где никто иной ходить не отваживался, проводя доверившихся мне людей в узкую низменную прибрежную долину, знойную и безводную, называемую Тихамой. В долине Евфрата к Персидскому заливу проходил огромное плато Неджд, где раскинулись каменистые степи и полупустыни с редкими оазисами, и уходил дальше к северу и востоку, где лежат пустыни -- Сирийская, что начинается прямо от берегов Евфрата, Нефуд и Дахна, где некая малая растительность может взрасти (а может - и не появиться вовсе) лишь в зимние месяцы, когда возможны дожди, тогда как летом они с полной неизбежностью выгорают, и люди покидают их, а всякое путешествие в это время всегда обещает больше тяжких испытаний и грозит ужасными опасностями умереть от жажды, нежели приобресть некую выгоду за счет сокращения пути.

Ходил я и в Магриб, и в Египет, и в Ливию, и в Нубию; и в Фоссатуме видел всеобъемлющую роскошь, окружающую владетельных людей сего места, которые, как кажется, не имеют при себе разве что божественных гурий и небесных звезд, а все остальное лежит в имуществе их, и из Сузы, и из Коса, и из Магадии, и из Софакаса приводил караваны, нагруженные тончайшими тканями, равных которым нет в известном мире. Люди же в тех краях - как люди вообще, столь же преданные страстям, преследующим человека, и столь же вероломны и жестоки, так что никого действительно необычайного мне там не встречалось.

Паутина дорог моих густо протянулась по известным землям, кое-где проходя по одному и тому же месту много раз, и немногие места из доступного остались вне меня, так многое дано было мне увидеть и испытать, прожив в пути почти что всю свою жизнь. Ищу ли я в дороге смысла бытия моего, или бегу куда неведомо от чего - этому вопросу у меня ответа нету.

28

Как уже сказывал я, в дороге и по причинам, увязанным с нею, во мне произошло некоторое внутреннее перерождение, в результате которого в душе моей, подобно ростку или зачатку смертельной болезни, произросло чувство некоей тоски, принуждающей искать общения с женщиною не ради обладания, а для обоюдного и совместного погружения в пучину взаимного разделяемой чувственности, когда отдать все и взять все суть единое целое (а взять в любви много труднее, нежели со всем по собственной воле расстаться). В тех местах, где довелось обретаться мне, потребность в таком чувствовании принято расценивать скорее как болезненную перверсию, нежели как естественное положение природы мужчины, потому что традиция полагает в любви в первую голову удовлетворение инстинкта обладателя, украсившего свой гарем еще одним редкостным трофеем на зависть остальным, нежели совместное проникновение в глубь душевного переживания, что полагается присущим поэтическому дарованию, но неприемлемым иначе.