Пилигрим (СИ)

- Да будет известно тебе, о мой повелитель, что ты назвал меня Мудрейшей перед всеми лишь вчера, а Бен Ари именовал меня так в темноте шатра многие годы, не славословя перед соплеменниками. И знай, что я делила с ним не одно только ложе, но и размышления его, и его надежды, и его сомнения, и его тайное. Что ложе? И невольница за три дирхема, купленная на базаре в Мерве, не разумеющая певучей речи истинной, пригодна для ложа, если смыть с нее дорожную грязь и мерзостный запах рабского помещения, но вся ее принадлежность лишь в женском естестве состоит и в нем же одном и заканчивается. Мне же старейшина доверял сокровенное, поелику тяжесть одинокой мудрости временами невыносима и требует выхода, как молодое вино распирает меха, требуя время от времени развязывать горловину. И я внимала, и молчала и произносила нужные слова в надлежащее время, и старейшина ценил это. Потому скажу тебе, не продолжая - мне известна тайна сокровищницы Джариддин и предназначение ее, и умоляю тебя - прими ее во власть свою.

- Да будет так, - отвечал я. - Вон, вижу я как бы верблюжий караван возлег на отдых, вон, несколько их, тяжело навьюченных, друг за другом, а подле них вижу ослов с меньшей поклажею, сообразно силам и назначению этой скотины, а вон как бы очаг камнями кругообразно выложенный, и подле него, смотри, сидят караванщики с собаками, и пьют кофе, и вдыхают ароматный дым банджа. А поодаль кто-то стоит, может быть сторожевой бдит покой отдыхающих странников...

- Имя этому камню воздвигнутому есть Улус-Хуртуях-Тас, или Большая старуха каменная по-чужеплеменному. А дали ему это имя джурджени, в тех местах кочевавшие номадами, вместе со стадами своими, женами и семьями и со всем скарбом своим. Джурджени ходили в камни молить благополучия, но по скудоумию своему просили о том у бесчувственных камней, потому что иного бога не знали. И если выпадало на них благоволение судьбы, то хладные камни, которые они душою наделяли, благодарили и умилостивляли, и мазали им губы кровью и салом, и молоком, и маслом, и бросали им деньги, и жертвовали ткани, и называли это обрядование на варварском своем наречии сэк-сэк. Или же разводили костер подле почитаемого камня и жгли на нем жертву мясную. А если судьбе не было угодно чаяния джурдженей или иных степняков воплотить, то они плевали в истуканов или бичами их хлестали, или еще иначе свое презрение выказывали, отчего и ведомо, что божественного в них не было, а одна только темнота суеверная.

- А не знаешь ли, как сие место потаенное нашел господин наш Бен Ари?

- Да продлит всевышний жизнь моего господина! И это мне ведомо с его собственных ясных слов. Было время молодости и для него, но и в те давние годы печать мудрости уже отметила его помышления и отражалась во взоре его. Тогда наступил день, когда я увидела его, а он меня, и я открыла ему лицо мое, а он взял руку мою и сказал неизъяснимое и тайное. И он с радостью заплатил моим родителям положенный калым и сделал запись у кади, и я вошла под сень его шатра. А потом, в скорое время, он стал возвышаться среди мужчин, обсуждающих верное и неверное в каменном круге, и так он стал первым в Джариддин, и одним из первых всего племени, и был он велик, и это сгубило его... - и по лицу Мудрейшей скатились скупые слезы великого горя. - И вот, было ему видение, озарило его предвидение многих испытаний и бед, ниспосланных его народу и ему самому. Знай же - имел он дар знать то, что случится задолго до случившегося, так ясно, как будто это уже сбылось. Зная же это наперед, мудрость его простиралась далее, и он мог воспрепятствовать судьбе. А посему, решил он устроить тайное хранилище для своего народа, и несколько времени искал такое место, чтобы оно было недалеко от обычного становища племени, но сокрытое как от постороннего человека, так и от мздоимцев из ближних людей, и вот тогда прослышал он о таком месте, где давнишние джурджени поклонялись идолищам своим, и называли всех истуканов женскими именами - кого Иней-тас, бабой каменной, кого - Хыс-тас, девкой каменной, или вон как тот изрядный валун - Хуртуях-тас, старухой, стало быть. И подумал старейшина - непростое, видать, это место, уже и джурдженей нет в нем многие годы, да и вообще неизвестно, где они и куда откочевали, и есть ли еще такой народ, а имена, которыми они камни в кои веки нарекли, по сей день на слуху, и решил он сам это место посмотреть. А в ту пору многие роды из главного становища уходили в пустыню, чтобы стада не устраивали бескормицу и не мешали друг другу пастись. И мы вышли всем нашим народом, и был он невелик и в те годы, почти такого же числа, как и все Джариддин до недавнего злополучного дня, и вскоре набрели на это место, и Бен Ари воскликнул - Верблюды! И ушел в поиски на многие дни, а мы все встали лагерем почти там, где и сейчас мы стоим, и ждали его два и три дня, и он пришел, измученный и изможденный, и велел откочевывать дальше, и мы повиновались.