Пилигрим (СИ)

- И так мы жили, как жили и ранее, кочевали, и в положенное время сходились со всем племенем, и смогли породниться со многими родами, давали им наших девушек, и брали их девушек за наших сыновей, получали калым и давали калым достойно имени Джариддин, и дважды в год продавали скот, и то, что получено охотой, и то, что принесла земля, шкуры зверей, и приплод верблюжий, ослиный и овечий, и просо, и финики, и другие плоды, и Джариддин имели все необходимое и нечто сверх того. Бен Ари в мудрости своей брал с каждой удачной продажи десятину и никто не посмел роптать на него, ибо знали великое благочестие его и не усомнялись в нем. И дважды в год, проходя караваном в здешних местах, приказывал он становиться лагерем на какое-то время, и уходил один, и только я знала, что он затеял и как осуществил. Истомленный духом и страданиями тела, он делил со мной ложе его и мысли его и говорил - Вот, есть потаенное место в идолище у джурдженей, а в нем есть совсем тайная кладь, и в ней десятина всякой сделки Джариддин, и все это на будущее, на избежание невзгод и на преодоление бед, а не на долгое благоденствие. Ибо настанет день и час, когда оставшиеся в живых вздумают позавидовать мертвым, и не будет у них ни крова, ни пищи, ни оружия, ни скота. И на этот случай я устроил источник и до времени сокрыл его и открою только в нужное время доверенному человеку. Но всевышний располагает не по нашему пониманию и может случиться такое, что мне времени не будет отпущено достаточно или совсем внезапной напастью поразит мое несовершенное тело, или же утрачу я разум, да пронесет господь, да будет имя его вечно-вековечно, сию чашу мимо моих уст, и тогда заклинаю тебя - скажи избраннику моему о потаенной поклаже и возьми с него клятву именем моим употребить сокрытое на благо Джариддин. И еще сказал мне Бен Ари - третий верблюд, левый бок, под тюком, имеющий мудрость да уразумеет. Пойди туда, Элиа!

- Воистину мудрость скрывается в невзрачной оболочке, будто идеальная жемчужина в безобразной ракушке! - воскликнул я. - Непостижимо предвидение, посетившее Бен Ари, и его многомудрие и предусмотрительность. Всевышний да благословит его и да приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня! Заклинаю же тебя, о Мудрейшая, следуй за мной и о бок со мною, иди рядом и находись неотступно при мне, и откроется нам сокрытая до сей поры тайна!

И мы вдвоем сошли с возвышенного места, где и состоялся наш разговор, и пошли к тому камню, который сочли третьим по счету, напоминающим обликом отдыхающего верблюда, и в скором времени пришли к назначенному месту.

11

На перекрестии месяцев Бауна и Абиб, в которое время происходило наше изгнание и последовавшие за ним трагические и необыкновенные события, летняя жара не просто усиливается, а становится совершенно невыносимой, так что даже привычная к лишениям и испытаниям чахлая растительность пустыни почти повсеместно уничтожается, водные источники большей частью иссякают, а в гельтах, где совсем недавно существовали водопои для многих животных, остаются невеликие грязные лужи с затхлой водою, коей вынуждены обходиться как звери, так и несчастные странники, гонимые теми или иными причинами в дорогу. В окончании месяца Бауна жара усиливается многократно. В этом месяце отправляются корабли с зерном, соломой, леденцами, медом и прочим из провинции Кусии и областей Нижнего Египта. В нем собирают пчелиный мед и срезают лозы, и уплачивают за них закят, и вымачивают лен, и поворачивают его в течение всего Бауна и Абиба. В следующем месяце становятся обильными сахарные груши, и особенно приятны финики. Люди собирают оставшийся мед, а воды Нила постепенно увеличиваются. Созревает виноград, из которого делают великое количество изюма для себя и на продажу, а еще собирают желтяницу и заканчивают внесение трех четвертей хараджа. В это время весьма заурядными становятся резкие ветра, приносящие из отдаленных местностей зной и мелкий песок, затмевающий дневной свет и наводящий страх на человека. Каждая из мириадов песчинок обладает острыми краями, иззубренными наподобие лезвия ужасного турецкого ятагана, одно легкое прикосновение которого причиняет противнику страшное увечье. Неисчислимое количество крошечных клинков, перемещаемых сильным ветром, способно в малое время уничтожить любую живность, не нашедшую подходящего укрытия от сей напасти, прекращая ему дыхание, ослепляя и сдирая кожу, высушивая телесные жидкости и превращая заживо в мумию.