Пилигримы

– Для герцога Бульонского это загадка, он, правда, намекнул, что наш старый друг сумел понравиться Сибилле Фландрской, подруге благородной Элеоноры, но это, согласись, слишком малая услуга для столь привередливой женщины, как твоя племянница.

– Глаз с нее не спускай, – приказал Раймунд барону.

– С Элеоноры? – удивился тот.

– С Сибиллы, – поморщился граф. – Рано или поздно она приведет нас к любовнику королевы.

– А он есть?

– Ты меня удивляешь, Пьер, – вскинул брови благородный Раймунд. – За такой женщиной, как Элеонора должен тянуться целый шлейф разбитых сердец. И подтолкни к ней, наконец, Альфонса, все-таки он мой наследник, как-никак.

Раймунд де Пуатье покинул Аквитанию, когда Элеонора была еще ребенком. Знай он тогда, что из невзрачного бутона распустится столь великолепный цветок, то непременно бы уделил ей гораздо больше внимания. Увы, он был пятым сыном в своей семье, и даже удачное замужество старшей сестры ничего не изменило в его судьбе. Раймунд предпочел удел крестоносца в Святой Земле жалкой участи прихлебателя при сильных мира сего и не прогадал с выбором. Теперь граф Антиохийский может на равных разговаривать с королями, являя им свое благородство и любезность.

– Не уговаривай меня, дорогой Раймунд, – отмахнулся от его предложения Людовик. – Я остановлюсь в доме, который мой родственник граф Вермондуа отбил у сарацин собственной рукой.

– Но этот дом принадлежит сейчас Русильонам, точнее владетелю Ульбаша, – припомнил Раймунд. – Я право не знаю, государь…

– Я уже получил приглашение от благородного Филиппа и счел возможным его принять. Мы не должны забывать о тех, кто крестом и мечом проложил для нас дорогу к Гробу Господню.

– Я потрясен, государь, благородством твоей души, – склонил голову перед чужой скромностью Раймунд. – Слово гостя для меня закон. И, тем не менее, двери моего дворца широко распахнуты перед тобой и перед всеми шевалье победоносной французской армии.

Филипп был опасным человеком, в этом Раймунд отдавал себе отчет. Шевалье де Руси считался доверенным лицом благородной Алисы и при жизни графини его побаивались все, включая и самого Пуатье. После смерти Алисы он опекал Констанцию, но та оказалась слишком робкой женщиной, чтобы бросить вызов отчиму, а потому Филиппу пришлось отступить в тень. Во всяком случае, до той поры, пока подрастет маленький Боэмунд. Но сын Констанции станет совершеннолетним не ранее, чем через двенадцать лет, а это слишком большой срок для Святой Земли. И уж конечно владетель Ульбаша это понимает, а потому вряд ли будет интриговать в ближайшие годы против Раймунда, делом доказавшего свою способность управлять графством в очень сложное время. Впрочем, бывают ли они, простые времена?

Антиохию недаром называли Жемчужиной Востока. Город оказался настолько велик, что без особого напряжения вобрал в себя французскую армию, проделавшую немалый путь, а потому нуждающуюся в отдыхе. Впрочем, пехотинцев в Антиохию не пустили, разместив их по соседним городкам и замкам. Зато для благородных шевалье граф Раймунд постарался создать условия, близкие к райским. Во всяком случае, французы не испытывали недостатка ни в еде, ни в питье. Подобное великодушие и гостеприимство было высоко оценено французскими баронами, и граф Антиохийский услышал немало благодарностей из их уст.