Пилигримы

Дабы окончательно расположить к себе гостей, Раймунд устроил в их честь грандиозный бал, королевой которой назвал свою племянницу Элеонору. Король Людовик спокойно отнесся к этой затее графа Антиохийского и не нашел ничего предосудительного в знаках внимания, которые благородный Раймунд расточал своей племяннице. Впрочем, вокруг королевы крутилось столько благородных мужей, что среди них легко затерялся даже граф Антиохийский. Надо сказать, что прекрасная Элеонора оказалась далеко не единственной дамой на этом блестящем балу. Ее окружали такие признанные красавицы, как Сибилла Фландрская, Талькерия Бульонская, Мария Тулузская и Маврила де Куси, супруга благородного Ангерана. Поговаривали, что король Людовик и до, и после женитьбы оказывал этой бесспорно красивой женщине знаки внимания, но в серьезность их отношений не верил никто, включая самого барона де Куси, который только посмеивался в усы в ответ на подобные сплетни. Тем не менее, Пьер де Саллюст, не отстававший весь вечер от герцога Бульонского, принял к сведению французскую сплетню, дабы при случае использовать ее с пользой для себя. Будучи человеком наблюдательным и искушенным, он без труда определил, что его новый знакомый страшно ревнует свою жену благородную Талькерию. Причем, ревнует сразу к двум мужчинам – к брату короля Роберу Першскому и к скифу Олексе Хабару. В последнем Саллюст без труда опознал руса, а потому насторожился. Надо признать, что Талькерия Бульонская действительно была хороша собой и даже трудности похода не слишком отразились на ее внешности. Эта жгучая брюнетка лет двадцати пяти, с властными карими глазами действительно притягивала к себе не только зрелых мужчин, но и смазливых юнцов вроде Луи де Лузарша. Саллюсту потребовались не более пяти минут, чтобы убедиться в ошибочности подозрений герцога Бульонского. Благородный Робер Першский если и привлекал прекрасную Талькерию, то исключительно как объект для насмешек. Возможно, у Олексы Хабара было больше шансов завоевать сердце красавицы, но он выпал из круга поклонников герцогини сразу же, как только в зале появилась благородная Адель, дочь коннетабля, в сопровождении своего старшего брата шевалье де Раш-Русильона. Благородный Гвидо, в отличие от своего брата Луи, красотой лица не блистал, зато слыл едва ли не самым храбрым рыцарем Антиохии. Но даже этот примечательный во всех отношениях человек терялся на фоне своей сестры. Пьер де Саллюст, который терпеть не мог Русильонов, признался герцогу Бульонскому, что земля Антиохии еще не рождала такой красоты. Адель была очаровательной блондинкой с большими зелеными глазами, которые сами того не желая пронзали мужские сердца сразу и навылет. При виде Адели оживились все присутствующие на балу мужчины, но особенно взволновался шевалье Рауль де Сен-Клер, официально числившийся ее женихом. Предстоящий брак между сыном барона де Лоррена и дочерью коннетабля де Русильона давно уже стал головной болью для графа Антиохийского и его друзей. Рауль и Адель, сами того не желая, могли сблизить две соперничающие партии, что привело бы к ослаблению позиции Раймунда, а то и к отстранению его от власти. Сам граф Антиохийский не мог помешать этому союзу, из опасения поссориться сразу и с Лорренами, и с Русильонами, а все его попытки найти человека, способного заменить его в столь трудном деле, заканчивались ничем.

– А я, кажется, нашел разлучника для наших голубков, – шепнул Раймунду Саллюст.

– Имя? – спросил граф, продолжая расточать улыбки благородным дамам.

– Олекса Хабар, барон из далекой Руси.

Раймунд бросил на чужака пристальный взгляд и удовлетворенно кивнул головой:

– Этот сможет. Но король почему-то считает его скифом.

– По-твоему, я руса от половца или печенега не отличу? – обиделся Саллюст.

– Займись этим человеком, Пьер, – попросил Раймунд, – но действуй так, чтобы даже тень подозрения не упала на нас с тобой.