Пилот

— Я должен быть там! — тихо, но вместе с тем решительно добавил пилот.

— Ты себя в зеркале видел? — уже не так уверенно возразил опекун. — В гроб краше кладут!

— Вот заодно и проветрюсь!

— Черт! — выругался про себя кавторанг, хорошо знавший, что предчувствиям одаренных следует доверять.

Какое-то время беспокойство за воспитанника внутри него тщетно боролось с опытом, но в конце концов, проиграло.

— Акинфеев, бери управление на себя. Колычев включен в штурмовую группу. Старшина, как понял?

— Принято, командир.

Получив разрешение, Март как будто обрел второе дыхание и тут же сорвался с места, на бегу расстегивая китель, влетел в каюту, не обращая внимания на бледного как смерть Шмелева, принялся переодеваться. Бросив одежду на койку, натянул штормовку, затем ухватил меч и все так же бегом помчался по узким коридорам и трапам на грузовую палубу. Успел он в последнюю секунду, штурмовики уже открыли аппарель и начали спускаться по ней на землю, держа оружие на изготовку.

— Ну что, крестник, крути «сферу», давай мне наводку, — жестко усмехнувшись, на ходу бросил ему Игнат.

— Вперед! — тихо ответил он, снова погружаясь в мир тонких энергий.

Трудно сказать, что на самом деле заставило Колычева вызваться добровольцем. Опасения за крестного или интерес к японским летчикам, но интуиция настойчиво твердила ему, что он оказался в нужном месте в нужное время и теперь просто обязан идти вперед!

Корпус корвета раскололся в задней трети, корма почти отвалилась, образовав широкий проем, так что в этот раз взрывать люки и переборки пока не требовалось. Внезапно впереди заискрило короткое замыкание, но нервы у всех были на пределе, и оказавшийся впереди Мишка, недолго думая, влупил туда очередью из «томпсона».

— Отставить стрельбу! — крикнул Март. — Здесь живых нет…

— А где есть? — хмыкнул Игнат, выразительно посмотрев на едва не спровоцировавшего беспорядочную стрельбу бойца.

— Дальше по коридору. Но они в отключке.

— Вот и ладушки! — кивнул старший передовой группы Горыня. К слову, Захар принял назначение Вахрамеева строго положительно, воевать под началом легенды ВВФ — повод для гордости!

— Вяжите уцелевших, капитан приказал брать живьем!

Последних, впрочем, было немного. Двое раненых артиллеристов, пребывавших на момент падения в бессознательном состоянии и, вероятно, поэтому ухитрившихся выжить. Едва живой второй пилот в левом кресле, а вот место командира оказалось пустым.

— Где он, падлюка? — с веселым удивлением воскликнул Вахрамеев. — Неужто ушел?

— Далеко не уйдет! — хмыкнул боцман, озираясь в поисках следов или возможного укрытия.

— Там, — с отрешенным видом показал Колычев, указывая на неприметную дверцу в технологический отсек.

Явно желающий отличиться Мишка тут же ринулся туда, но стоило ему заглянуть внутрь, прогремел выстрел.

— Ах ты ж, мать твою! — заблажил матрос, выскочив наружу и зажимая окровавленную голову.

— Не стрелять! — приказал Март. — Он мой…

— Не дури! — хмуро бросил ему дядька Игнат, но, наткнувшись на уверенный взгляд крестника, не стал спорить и только плюнул в сердцах.

— Выходи, самурай! — крикнул по-японски Мартемьян, обращаясь к невидимому врагу.

Ответом ему было презрительное молчание. Еще раз повторив вызов, Колычев попытался взглянуть в происходящее за переборкой сквозь «сферу» и, сообразив, что именно происходит, ломанулся внутрь. Остальные хотели было последовать за ним, но немного замешкались. А через минуту он и сам вернулся, таща одной рукой за шиворот тщедушного японца в офицерской форме, а в другой отобранный у недорезанного самоубийцы короткий вакидзаси. На темно-синем, почти черном мундире пленника особенно ярко выделялись голубые петлицы и нарукавная нашивка с широким золотым галуном и тремя серебряными цветками сакуры.

— Харакири хотел сделать, поганец! — первым сообразил, в чем дело, Вахрамеев.

— Да, — подтвердил его слова Март. — Только сил не хватило, даже чтобы толком прицелиться, где уж тут полноценно брюхо порезать!

— Тьфу! — сплюнул в сердцах Горыня. — До чего же япошки народ кровожадный!

— Он мне голову прострелил, ирод! — простонал Мишка, которому товарищи пытались оказать первую помощь.

— Дай-ка гляну, — отпихнул их дядька Игнат и внимательно осмотрел рану бойца, после чего вынес авторитетный вердикт: — Что орешь, дурень! Пуля по касательной прошла. Сейчас отведем тебя к доктору, он и подлатает…

— Нечего зря койку занимать, — пробурчал боцман. — Были бы мозги — было бы сотрясение, а так только смех один, а не ранение!

Тем не менее Мишку все-таки отправили в медблок, а следом оттащили все еще находящегося в беспамятстве японского пилота. Крылов, кажется, только обрадовался внезапно свалившейся на него практике и с энтузиазмом принялся за дело.

— Вы все же поосторожнее, — посоветовал Март, пристегивая японца к койке одолженными у Горыни наручниками.

— Вы полагаете это необходимым? — вопросительно посмотрел на него врач.