Пилот «Штуки». Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

Такие же ответы были и по остальным дивизиям. Рейхсмаршал в гневе бросил трубку на рычаги:

– Вот как обстоит дело! Фюреру дали совершенно неверную картину, основанную на неверных данных, а он удивляется, почему нет ожидаемых успехов. Сегодня благодаря вам это случайно удалось выяснить – но как часто мы строим наши надежды на подобных утопиях! Юго-восточная зона с ее сетью коммуникаций в настоящее время постоянно подвергается налетам вражеских бомбардировочных подразделений. Кто знает, сколько из этих сорока танков, к примеру, доберется до линии фронта? Кто может знать – будут ли в мастерских в наличии запасные части и успеют ли с ремонтом в указанный срок? Я должен немедленно доложить об этом фюреру.

Все это произносится в гневе. Затем наступает тишина.

Когда я лечу к фронту, то обдумываю, что только что слышал. Какой была цель этих ложных и вводящих в заблуждение докладов? Случайно это делается или нарочно? В любом случае это на руку врагу. Кто и какие круги ответственны за это?

Я решаю сделать остановку рядом с Белградом. Когда захожу на посадку на аэродроме в Землине, в воздухе появляется группа американских четырехмоторных бомбардировщиков. Выруливая, я вижу, что персонал аэродрома поспешно бежит прочь. К западу от взлетной полосы находятся холмы, в которых, по всей видимости, вырыты туннели в бомбоубежище. Самолеты прямо надо мной. Попал я в переделку. Я выскакиваю из самолета и стремглав бегу за остальными – настолько быстро, насколько позволяют меховые ботинки. Когда я добегаю до входа в туннель, на аэродроме взрываются первые бомбы, поднимая огромные столбы дыма. Трудно поверить, что после таких бомб что-нибудь уцелело. Через какое-то время тучи дыма начинают развеиваться, и я возвращаюсь обратно на аэродром. Тут разрушено почти все; позади обломков стоит мой верный «Ju-87», немного поврежденный осколками, но с совершенно целым двигателем и потому способный летать. Основные элементы системы управления также работают. Я рад, что могу лететь дальше, и ищу, где можно взлететь с аэродрома. Мой преданный раненый самолетик точно доставляет меня обратно в юго-восточную зону к моему полку в Хуси.

Во время моего отсутствия полку придано румынское звено самолетов «Ju-87». Экипажи состоят в основном из офицеров; у некоторых из них есть некоторый летный опыт, но мы скоро понимаем, что румынам лучше летать с нами только в составе больших подразделений. В противном случае возрастут потери. Румыны очень боятся истребителей, и до них не сразу доходит то, что если медленно лететь на самолете в составе большой группы, то вероятность быть сбитым мала. Штабные офицеры пересаживаются на «Fw-190». Наша 1-я эскадрилья временно отстраняется от операций для восьминедельного отдыха на тыловом аэродроме в Саксиш-Регене. Здесь наши ветераны снова учатся – на этот раз для полетов на самолете нового типа. Рано или поздно переучиться предстоит всем, поскольку производство «Ju-87» прекращается. Пока мы находимся в Хуси, я между вылетами на боевые задания упражняюсь в полетах на одном из штабных «Fw-190», поэтому причин отстранить меня от операций нет. Я завершаю свое обучение двумя вылетами к линии фронта на самолете нового типа. В нем я чувствую себя практически в полной безопасности.

Наступил июль. Наши вылеты становятся намного чаще, задуманная локальная наступательная операция в районе Ясс идет полным ходом. Не с тем числом танков, что было запланировано, и позднее первоначальной даты, но, тем не менее, с более свежими силами, чем те, с которыми мы имели дело раньше. Необходимо захватить плато между Прутом и Тыргу-Фрумосом. Эту местность легче удерживать, и захват ее лишит противника удобного трамплина для наступления. Вся линия фронта в этом секторе находится в движении, и мы достигаем успеха, отбрасывая Советы на солидное расстояние. Но несколько ключевых объектов продолжают оказывать упорное сопротивление. Русским везет, поскольку атаки, призванные захватить эти объекты, уже некому производить. Несколько наших штурмовых групп отозваны, как «пожарные бригады», на участки, где разгорелись упорные бои. Во время этого наступления я совершаю свой 2100-й боевой вылет. Мои цели мне уже знакомы: мост в Скуленах, который жизненно важен для снабжения едва удерживающих позиции Советов. Каждый раз, когда мы совершаем заходы на цели к северу от Ясс, поле боя закрыто густым дымом, и мы никогда не можем быть уверены, что не бросаем бомбы близко от наших передовых порядков. Каждый раз, когда я вижу этот густой дым, я смеюсь, представляя лица иванов, которые внизу смотрят на наше приближение. Не надо быть лингвистом, чтобы перевести одно повторяющееся слово: «штука-штука-штука». Но наши дни пребывания в Хуси заканчиваются.

После празднования дня рождения в моем винограднике в первой половине июля мы получаем приказ перелететь в Замосць в центральном секторе Восточного фронта. Здесь русские предпринимают новое широкомасштабное наступление.