Пинакотека 2001 01-02

Почерпнуть какие-либо конкретные сведения о России из французской прессы XVIII века было затруднительно. В периодических изданиях: «Ключ к кабинетам монархов европейских», «Сборник исторический и политический о материях современ ных», «Исторический и политический Меркурий» (1697-1795) появлялись короткие сообщения о военных операциях вперемешку с рассказами о придворных празднествах, но речь во всех заметках шла исключительно о государях; о российском народе и даже о российской знати не говорилось ни слова. Не анализировались политические проблемы, слухи о возможных мятежах за отсутствием достоверной информации. В царствование Елизаветы Петровны и особенно в первые годы правления Екатерины II вести из России стали появляться чаще, но приобрели официальный характер: газеты публиковали то, что считал возможным предать огласке русский двор. В комментариях, размышлениях, исторических отступлениях французских издателей проступала – хотя и робко – некоторая тревога относительно России: информационная (а точнее, дезинформационная) политика этой страны затрудняла их работу. Если верить журналистам, империя царей представляла собой страну прогрессивную, в ней царил порядок, а власти ничто не угрожало. Однако авторы некоторых статей из «Ключа к кабинетам…» высказывались о России с чуть меньшим пиететом 15* .

Между тем контакты между двумя странами становились все теснее, увеличивалось и число французов, побывавших в России и видевших русскую жизнь своими глазами. «Сборник инструкций послам и посланникам Франции» ясно показывает, что дипломаты весьма трезво оценивали как русские, так и французские пропагандистские выдумки. Письмо маркиза де л'Опиталя, посла Франции в Петербурге, к министру Шуазелю, датированное 20 мая 1759 года, содержит выразительное описание чувств, которые охватывают людей, въезжающих в Россию или подъезжающих к Петербургу: «Она [Россия] покончила с азиатским хаосом лишь в царствование Петра I, после смерти которого, однако же, трон остался покоиться на основаниях непрочных, а страна не вышла полностью из потемок невежества. Исконные пороки правления российского не уменьшаются, а лишь приумножаются. Протяженность сей державы велика, средства же незначительны. Впрочем, однажды может она сделаться нам полезною, а в нынешних обстоятельствах восстановить ее против себя было бы опасно» 16* . Однако критические суждения такого рода оставались уделом редких очевидцев, среди которых особое место занимает аббат Шапп д'Отрош. Его сочинение подвело предварительные итоги многолетнего спора; творцам мифа о динамичной, современной «юной нации» Шапп напомнил о том, что в действительности эта нация живет под властью деспотизма, парализующего ее волю, а порой и оказывающего губительное воздействие на само ее существование.

4. К.-И.Майр Портрет Е.Р.Дашковой. Конец XVIII века С оригинала Д.Г.Левицкого. Около 1784 Государственный исторический музей

Иезуит Шапп пересек всю страну; в мирском платье, с компасом и книгами (знакомство с ними необходимо для правильного понимания его труда), он отправился в путь и добрался до Тобольска. Основные источники Шаппа – это классики: Бюф- фон, Гмелин, Штраленберг, а также Вольтерова «История Российской империи», которой он при каждом удобном случае противопоставляет «Общественный договор» Руссо, «Дух законов» Монтескье, а также собственные размышления, подкрепляемые указами и манифестами разных царей.

Под пером аббата Россия предстает страной, где царят безделье, насилие, пьянство, разврат, равнодушие и обман; последствия всех этих пороков аббату, по-видимому, пришлось испытать на себе. Шапп не заметил в России никаких следов той просвещенности и цивилизованности, о которых толкует Вольтер, из чьей «Истории» аббат, однако, охотно выписывает все сколько-нибудь критические отрывки (где речь идет о предательствах, убийствах, резне), благодаря чему собственные впечатления аббата от современной ему России обретают корни в ее истории. В отличие от Монтескье, Шапп не считает дурные нравы русских плодом завоевания или смешения с народами еще более варварскими; нет, все перечисленные пороки, по его мнению, – неотъемлемая часть русского национального характера, вконец испорченного, «извра щенного» 17* веками деспотического правления. В городах аббат заметил относительный прогресс, некоторые следы цивилизации. В Петербурге и Москве, сообщает он, обращение с женщинами из высшего общества самое учтивое; однако в деревнях слабый пол пребывает в постыдном унижении, причем «тирания мужчин» увеличивает распутность женщин! 18* Из наблюдений за жизнью крестьянских семей Шапп делает первый – впрочем весьма общий – вывод: угнетение порождает порок, ибо редкие мгновения счастья угнетенные испытывают, лишь если нарушают закон.