Читаем Пинакотека 2001 01-02 полностью

Сверхбыстрому распространению стиля способствовали не только различные увражи, но и «ставка» на удешевление материалов и на тиражируемость объектов. Персье и Фонтен в своем знаменитом издании «Recueil de decorations interieures…» (том I, 1801) рекомендуют вместо мраморов применять гипс, вместо живописи на холсте – бумагу, вместо резьбы по дереву – тисненый картон, вместо полудрагоценных камней – стекло, литья – листовое железо, порфира – лак. Гризайль вместо рельефа, накладной орнамент, живописная имитация мрамора – вот существенные приметы материального воплощения стиля, склонного к удешевлению средств и к спешке. Тиражируемые объекты создали эффект унифицированности стиля, хотя чаще его история пишется по уникальным произведениям. В ампире было и то, и другое. Однако заметим: стиль в частной, бытовой жизни отличала свойственная всем странам однородность, в задачах лее государственного и общенационального характера ампир «выражал себя» оригинальнее и, быть может, полнее…

Многое еще не изучено в русско-французских художественных отношениях начала XIX века – состав коллекций, влияние трактатов, поездки мастеров 3* . Однако, на наш взгляд, влияний «одного» ампира на «другой», то есть французского на русский, было не так уж много, как традиционно представляется, ибо война разделила государства на противоположные лагеря. Общее намечалось скорее в истоках всей европейской ситуации «около 1800 года».





12. Московское дворцовое архитектурное училище Детали орнаментов. 1840-е Москва, Музей архитектуры


13. Шарль Персье (1764-1838), Пьер-Франсуа-Леонар Фонтен (1762-1853) Проект декоративной росписи из сборника «Recueil de decoration interieures…». Paris, 1827


14. Банковский мостик в Санкт-Петербурге. 1825-1826 Фотография Б.Рабиновича. 1970-е


Более же всего различие двух национальных вариантов стиля проявилось в том, что французский ампир тяготел к графизму, линейности, силуэтности, его мастера предпочитали канеллированные колонны коринфского ордера, сухость и четкость форм в бронзе настольных украшений, уплощенность медных накладок в мебели. Русский же ампир любил объемность, пластичность: ему свойственны увлечение дорикой, расцвет скульптуры как вида искусства, стремление к пышному декору. Русский мастер хотел творить свободнее, сочнее – во французском стиле скорее чувствуется ученый педантизм увражей, стремление к элегантности.

Падение французского ампира, вместе с его вдохновителем Наполеоном I в 1814 году – вовсе не означало конец эпохи русского ампира. Напротив, ампиру в России было суждено распространиться самым впечатляющим образом – вплоть до появления дорических колонн и военных эмблем в снегах Сибири. Стиль сделался внятным, «завоевал» огромные территории, овладел всеми видами искусств и активно развивался вплоть до 1830-1840-х годов. Случилось так, что художественный опыт Франции оказался для России лишь поучающим экспериментом, важным как импульс, как вдохновляющий пример.

«Стиль империи» стал частью позднего романтического неоклассицизма, по-своему выразившего тревогу за судьбу личности в меняющемся мире. Пафос этого стиля – желание создать среду, охраняющую людей от покушения на поставленную под сомнение полноту их бытия. «Имперский стиль» и романтический неоклассицизм объединяли высокая структурность и семиотичность форм, желание воспрепятствовать концу искусства, апелляция к тщательно отобранным традициям. Поэтому, несмотря на желание определиться в терминах, по большому счету не стоит делить классицистическое наследие XIX столетия на ампир и романтический неоклассицизм: одно было частью другого. И этим стилям, создавшим облик первой трети века, хотелось добиться ощущения «вечности», незыблемой и гармоничной, дать образы самоуспокоенной красоты. И тут было сделано много, удивительно много. Ампир стал универсальным стилем, чья поэтика определяла и повседневный дворянский быт первой трети XIX века, и масштабные государственные проекты.


Примечания


1* По традиции появление понятия, «ампир» относилось ко времени издания, книги Э.Делеклюза (Delecluze Е.-J.-Louis David, son ecole et son temps. Paris, 1855). Этого же мнения придерживаются и некоторые современные авторы. См.: O Uomeyer H. Empire Style // Dictionnary of Art, и 10, 1996, p. 187.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Москва при Романовых. К 400-летию царской династии Романовых
Москва при Романовых. К 400-летию царской династии Романовых

Впервые за последние сто лет выходит книга, посвященная такой важной теме в истории России, как «Москва и Романовы». Влияние царей и императоров из династии Романовых на развитие Москвы трудно переоценить. В то же время не менее решающую роль сыграла Первопрестольная и в судьбе самих Романовых, став для них, по сути, родовой вотчиной. Здесь родился и венчался на царство первый царь династии – Михаил Федорович, затем его сын Алексей Михайлович, а следом и его венценосные потомки – Федор, Петр, Елизавета, Александр… Все самодержцы Романовы короновались в Москве, а ряд из них нашли здесь свое последнее пристанище.Читатель узнает интереснейшие исторические подробности: как проходило избрание на царство Михаила Федоровича, за что Петр I лишил Москву столичного статуса, как отразилась на Москве просвещенная эпоха Екатерины II, какова была политика Александра I по отношению к Москве в 1812 году, как Николай I пытался затушить оппозиционность Москвы и какими глазами смотрело на город его Третье отделение, как отмечалось 300-летие дома Романовых и т. д.В книге повествуется и о знаковых московских зданиях и достопримечательностях, связанных с династией Романовых, а таковых немало: Успенский собор, Новоспасский монастырь, боярские палаты на Варварке, Триумфальная арка, Храм Христа Спасителя, Московский университет, Большой театр, Благородное собрание, Английский клуб, Николаевский вокзал, Музей изящных искусств имени Александра III, Манеж и многое другое…Книга написана на основе изучения большого числа исторических источников и снабжена именным указателем.Автор – известный писатель и историк Александр Васькин.

Александр Анатольевич Васькин

Биографии и Мемуары / Культурология / Скульптура и архитектура / История / Техника / Архитектура
Повседневная жизнь египетских богов
Повседневная жизнь египетских богов

Несмотря на огромное количество книг и статей, посвященных цивилизации Древнего Египта, она сохраняет в глазах современного человека свою таинственную притягательность. Ее колоссальные монументы, ее веками неподвижная структура власти, ее литература, детально и бесстрастно описывающая сложные отношения между живыми и мертвыми, богами и людьми — всё это интересует не только специалистов, но и широкую публику. Особенное внимание привлекает древнеегипетская религия, образы которой дошли до наших дней в практике всевозможных тайных обществ и оккультных школ. В своем новаторском исследовании известные французские египтологи Д. Меекс и К. Фавар-Меекс рассматривают мир египетских богов как сложную структуру, существующую по своим законам и на равных взаимодействующую с миром людей. Такой подход дает возможность взглянуть на оба этих мира с новой, неожиданной стороны и разрешить многие загадки, оставленные нам древними жителями долины Нила.

Димитри Меекс , Кристин Фавар-Меекс

Культурология / Религиоведение / Мифы. Легенды. Эпос / Образование и наука / Древние книги
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука