Пинка Удаче

Немедленно вспыхнули многочисленные протесты и дискуссии, да еще там, где их не ждали: религиозные ортодоксы узрели в малых архитектурных формах бесовщину, злонамеренно властью насаждаемую, феминистки решили бороться за количественно равное изображение мужского и женского, поскольку среди скульптур явно преобладали мужские фигуры, позднее подтянулись к протестам националисты и сексуальные меньшинства…

Но проект выдержал все, что только можно было выдержать, и — это редкость необычайная — был утвержден в Смольном и в Кремле без сколько-нибудь существенных поправок. В этом смысле городским властям, во главе с Валентиной Ивановной, существенно помог скандал с проектом «Охта-центр»: протестующие были вынуждены отвлекаться, распылять свои силы, тем самым ослабляя и без того невеликую силу куцых своих протестов.

Городу затея пришлась по душе, горожане, в большинстве своем, тоже приняли ее и полюбили. Некоторые скульптуры даже удостоились имен собственных: так, плешивый и сухонький, но молодцеватый домовой-городовой возле Троицкого моста был прозван Мазаем, или дедом Мазаем, вероятно, в честь соседа, маленького силуминового зайца, сидящего почти под Иоанновым мостом на вертикально торчащем из воды бревне…

Лен, проходя мимо деда Мазая, обязательно ему козырял, но безответно, ибо руки у скульптуры всегда были заняты: показывали на север и на Главпочтамт. Настроение у Лёна сегодня прескверное, просто никуда настроение, но дедушка Мазай-то здесь ни при чем, пришлось поздороваться… Лёну всегда после драки смурно: такая охватывает тоска, хоть на стены вой… А Тимка утверждает, что у него ничего подобного не бывает. Тимка вообще по характеру, как личность крут, ему хорошо… И даже после более или менее удачной драки, вот, как сегодня, все равно тоска, но особенно хреново, когда не ты, а тебе накостыляют… И уж кому совершенно точно все беды мира по барабану, так это Мазаю: стоит, себе, бронзовые руки разведя, улыбается людям, и нет у него ни забот, ни огорчений, ни ржавчины. И так сто лет с улыбкой простоит, и двести, и триста… Да еще и с деньгами запара: Лён думал, что выигрыш сразу дадут, стоит лишь протянуть заветный билетик в заветное окошечко, а они — вон как, сверяют, да проверяют, да обещают известить… В школе никто о выигрыше не знает, кроме, разумеется, сестрицы Мани, но Машка, несмотря на темперамент и болтливость, никому не проболтается, очень уж она умная и хитрая девчонка… теперь уже девушка… еще с прошлого года… Лён тогда все не мог понять, чего они с мамиком шепчутся да обсуждают, что там за драмы такие, отдельно от остальной семьи?.. Тимка потом приватно дал объяснения этому феномену, да еще пожурил Лёна за лоховитость, незадачливость и неграмотность в вопросах пола. А Лён никакой не лошок и вовсе не дремучий, просто… Одно дело, когда речь идет об остальных девушках, девочках и женщинах, а совсем другое, когда мама и сестра… они как бы из иного измерения, для которого законы общей вселенной не вполне действенны… Вообще говоря, конечно, чушь и детство так думать, законы природы одни на всех. Вот, например, Катя Тугаринова, Рина — по всем статьям… вторичным… тоже уже девушка… почти взрослая девица, не такая буферастая, конечно, как Ирка Буйкова, или Оксана Петровна, химичка, но длинноногая и очень красивая… Плохо, что они сверстники, был бы он хотя бы на пару лет постарше, было бы гораздо проще наводить мосты… А тут еще конфликт с этим уродиком Бушем … Нет, не хочется ему сегодня через Троицкий идти. Но дома его Маня с обсуждениями ждет… тоже не шоколад…

— Ладно, — решил про себя Лён, — все-таки сестру надо ободрить, утешить… Разворачиваем лыжи: домой!