Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

15 декабря 1935 г. Прага

Милостивый Государь господин Рутенберг,

Егор Егорович Лазарев передал мне, что Вы интересуетесь книгой Ваших воспоминаний, изданной в советской России. Эту книгу Лазареву дал я. Но у меня же имеется Ваша подлинная рукопись Вашего отчета Центральному Комитету. Всего в рукописи 71 стр. Я не сверял, все ли и точно ли опубликовано в журнале «Будущее» Бурцева³⁴, где впервые в печати появился Ваш отчет и откуда была сделана перепечатка в России. Я посылаю при этом письме Ваше препроводительное письмо при отчете. По этому листку Вы узнаете, Ваш ли это почерк или я имею только копию Вашего отчета.

Если Вы интересуетесь Вашей рукописью, то я могу ее Вам прислать. Но взамен я просил бы Вас помочь мне материально издать другие материалы из истории рев<олюционного> русск<ого> движения. Сумму, какую Вы можете прислать, не откажите определить сами. Я не знаю, известно ли Вам мое имя, но я был одним из редакторов большого легального журнала в Петрограде «Заветы» (1912-14 г.г.), газеты «Дело Народа» (1917 г.), в эмиграции «Голоса России» (Берлин, 1922-23 г.), «Рев<олюционная> Россия», 1922-28 г.) и др.

Мне много о Вас рассказывал мой друг, умерший теперь Ал<ександр> Моис<еевич> Беркенгейм³⁵, а потому я и позволил себе обратиться непосредственно к Вам.

Примите уверение в совершенном уважении,

С. Постников

Состоялась ли «сделка» между Постниковым и Рутенбергом, неизвестно – рукопись ДГ в RA обнаружить не удалось (см. также письма Е.Е. Лазарева Рутенбергу, приводимые в V: 1).

Человек вовсе не безгрешный, властный и непокладистый, но совестливый и по-рыцарски благородный, Рутенберг в письме к Бурцеву от 12 декабря 1909 г. просил перевести положенный ему гонорар за издание ДГ сожительнице казненного Гапона (в письме он называет ее вдовой):

Вы говорили мне, что за печатание в «Былом» платите по 60 р. с листа. Перешлите, пожалуйста, в счет статьи Ф.В. Волховскому³⁶ 15 фунтов, т. е. 375 fr., а остальное Уздалевой – вдове Гапона. Я узнал, что она сильно нуждается. Вы меня сильно обяжете, если сделаете последнее как можно скорее и сделаете это так, чтоб ни она, ни кто другой не могли заподозрить источника денег. А это письмо порвите. Послать своих денег я не могу, ибо не имею их³⁷.

Гапоновский эпизод вроде бы завершился торжеством справедливости, хотя моральные и физические затраты и потери были так велики, что едва ли сопровождались приливом большой радости победителя. Эта история наложила несмываемый травматический отпечаток на весь склад рутенберговской личности. С большим трудом он сумеет выбраться из-под руин этой «победы» и сделает все возможное, чтобы забыть ее, хотя в разные периоды его жизни она так или иначе будет остро и мучительно напоминать о себе.

________________________

1. Мейер 1907: 44

2. Ср. ошибочное утверждение современного исследователя, датирующего приезд Рутенберга на Капри маем 1907 г. (Ревякина 2003: 19).