Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

О том же идет речь в письме к Н.С. Каржанскому⁷, автору очерков «Париж (Из записной книжки неизвестного)», которые Горький взял для публикации в 34-й книжке «Знания» за 1911 г. Прочтя рукопись, он писал автору (20 сентября (3 октября) 1910 г.):

Ваша книга – честная книга, и я бы назвал ее «Гибель героев» – это громко, но очень близко действительности. У Вас я не чувствую того противного нигилизма, которым пропитан «Конь бледный» Савенкова , «Тьма» Андреева <…> (там же, VIII: 140).

В посмертном очерке «Леонид Андреев» (1919 – отрывки, полный вариант: 1922), подводя последние итоги своей многолетней дружбы с автором «Тьмы», Горький писал:

…Леонид неузнаваемо исказил и смысл и форму события. В действительном публичном доме не было ни мучительного и грязного издевательства над человеком и ни одной из тех жутких деталей, которыми Андреев обильно уснастил свой рассказ.

На меня это искажение подействовало очень тяжко: Леонид как будто отменил, уничтожил праздник, которого я долго и жадно ожидал. Я слишком хорошо знаю людей, для того чтоб не ценить – очень высоко – малейшее проявление доброго, честного чувства. Конечно, я не мог не указать Андрееву на смысл его поступка, который для меня был равносилен убийству из каприза – злого каприза. Он напомнил мне о свободе художника, но это не изменило моего отношения, – я и до сего дня еще не убежден в том, что столь редкие проявления идеально человеческих чувств могут произвольно искажаться художником в угоду догмы, излюбленной им.

Мы долго беседовали на эту тему, и хотя беседа носила вполне миролюбивый, дружеский характер, но все же с этого момента между мною и Андреевым что-то порвалось (Горький 1968-76, XVI: 351-52).

Об отношении Горького к рассказу «Тьма» см. также в воспоминаниях М.К. Иорданской (Горький и Леонид Андреев 1965: 579).

Нельзя не согласиться с выводом современного исследователя о том, что «трещина взаимного непонимания» между двумя писателями, «которая вскоре разрослась в настоящую пропасть», образовалась из-за «Тьмы». Именно этот рассказ, сюжет которого основан на реальном эпизоде из жизни Рутенберга, обозначил

роковой рубеж, на котором закончилась знаменитая дружба Горького и Андреева и началась их не менее знаменитая вражда (Басин-ский 1989:135)⁸.

Впрочем, не одной только «Тьмой» следует объяснять копившиеся у Горького на Рутенберга и Андреева обиды и раздражение. Негативную характеристику поведения обоих на Капри содержит его письмо И.П. Ладыжникову (около 22 мая (4 июня) 1907 г.):