Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Рутенберг выписывал большое количество книг и журналов из Европы. Читателем он был разносторонним, интересовался широким кругом проблем, читал на многих языках, например, от книги французского слависта Андре Мазона о динамике русского языка в эпоху войны и революции «Lexique de la querre et de la revolution en Russie (1914–1918)» (Paris, 1920) до «Бесов» Достоевского, от «Contribution ä Thistoire de la Ire dynastie babylonienne» (Paris, 1928) Георга Бойера до книги В. Зензинова «Старинные люди у холодного океана»³. Вот на выбор – выписка из присланного ему из Парижа книжно-журнального заказа:

Gregory Bienstok. La lutte pour le Pacifique (Paris, 1938)

Thomas Mann. Lavertissement ä TEurope (Paris, 1938)

Charles Plianier. Faux Passeporte Eugeny Onegin

Revue Politique et Parlementaire

В числе других эмигрантских изданий Рутенберг неизменно просматривал «Современные записки»: до сегодняшнего дня в кабинете его дома-музея в Хайфе красуются все 70 томов этого журнала, издававшегося в течение 20 лет – с 1920 по 1940 г. См. письмо к нему В.В. Руднева, одного из редакторов «Современных записок» (написано на бланке журнала):

11.11.1935

Дорогой Петр Моисеевич!

Боюсь, что наши с Вами расчеты по «Совр<еменным> Зап<искам>» несколько запутаны. Вот как они представляются мне после того, как сегодня я высылаю Вам № 57-й журнала.

1. Вы подписались в свое время, уплатив 100 fr (через Полонского⁴) М.С. Цетлину⁵, кажется, за 4 книжки, и их получили (№№

51, 52, 53, 54).

2. С № 55 идет второй подписной срок, – книги Вам высылались, – но я не уверен, что это было на Chaifa. Подписка на 55, 56, 57 и 58. Из них Вы должны были уже получить 3 книги. Подписной платы за это Четверокнижие я не получил.

3. Если эти мои расчеты верны, – при случае не откажите урегулировать наши счеты с Вами. Но б<ыть> м<ожет>, я в чем-либо ошибаюсь. В свое время, напр<имер>, М.Е. Гавронская, помимо посланных Вам в Палестину №№, продала Вам 2 №№ и переслала мне чек, причем 3 № вышли что-то по 9 франков. <…>

Жму руку.

Ваш В. Руднев

Жена Фондаминского (с 26 февраля 1903) Амалия Осиповна (урожд. Гавронская; 1882–1935)⁶, как писала о ней в своем дневнике З.Н. Гиппиус, «прелестная, милая, маленькая женщина, тихая, которую все мы любим» (Гиппиус 2001-06, VIII: 112), приходилась внучкой по матери чаезаводчику К.З. Высоцкому⁷. Вместе с будущим мужем училась во Фрейбургском, Гейдельбергском и Берлинском университетах.

Равно как и Фондаминский, сформировалась в интеллигентной русско-еврейской среде, жившей высокими демократическими идеалами, бурлившей революционными эмоциями и, как результат, находившейся под неусыпным полицейским надзором. Позднее, уже в эмиграции, близко соприкоснувшаяся с этим кругом В.Н. Муромцева-Бунина, жена писателя, 23 марта/5 апреля 1920 г. сделала в дневнике такую небезыроничную запись:

<…> Фонд<аминский>, М.С. <Цетлина> и многие другие родились и учились в Москве, <…> потом уехали в университет в Германию. Вернулись к 1905 г. уже соц<иалистами>-револ<юционерами>, потом тюрьма, ссылка, эмиграция. Все видели, кроме слона, т. е. народа (Устами Буниных 1977-82, II: 8).