Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

О смерти Амалии Осиповны, Вы, наверно, все уже знаете. Как-то трудно о ней говорить. Была служба у Матери Марии (в церкви при общежитии). Отец Булгаков составил, с разрешения митрополита, нечто вроде панихиды. Говорят, было утомительно долго (1 Уг часа), и в жару все замучились, а о. Булгаков в «слове» уж очень подчеркивал православное великодушие и что «все евреи спасутся…» Кажется, не всем это понравилось (Пахмусс 1996-97, № 174: 201).

О смерти Амалии близкие ей люди вспоминали годы спустя: М.С. Цетлин 7 мая 1937 г. писала мужу из Виши в Лондон:

Сегодня утром я перечла стихотворение Галины об Амалии бедной, и мне стало страшно грустно¹⁴.

Мария Самойловна имела в виду стихотворение Г. Кузнецовой, напечатнное в «Современных записках» (1937. № 63. С. 163) с посвящением А<малии> О<сиповне> Ф<ондаминской>:

Вот выходит из сонных глубин,
Выплывает из смутного сна —
Головы грациозный наклон,
Грустно-сумрачных глаз тишина.

Тихо ходит изнеженный кот,

Мягко трется о юбки атлас,
На нежданного гостя блеснет
Аметистом встревоженных глаз…

Скрипнет в комнате рядом паркет,

Дышат угли чуть слышно в золе;
Слабо тронет рука в хрустале
Нежноцветных левкоев букет…

Долгой грустью восточной зари

Светит грустно-рассеянный взгляд…
Неподвижно в балконной двери
Ветви пальмы тяжелой висят.

После смерти Амалии из посвященных ей очерков и стихов сложилась целая книга «Памяти Амалии Осиповны Фондаминской», в которой приняли участие близкие друзья¹⁵: 3. Гиппиус¹⁶, Д. Мережковский, Ф. Степун, В. Сирин (Набоков)¹⁷, Мих. Цетлин, В. Зензинов, сестра милосердия А. Яшвиль, ухаживавшая раньше за матерью Фондаминской, и Л. Жилле (L. Gillet)¹⁸. Казалось бы, личность, не ставшая исторической, – не политический деятель, не модная писательница, не кто другой, прославившийся на общественной или культурной ниве, Амалия Осиповна заслужила от современников необыкновенный почет и уважение. Узнав о ее смерти, В.Н. Бунина 8 июня записала в свой дневник:

Я совершенно потеряла вкус записывать. Чувствую себя ужасно. Вчерашнее известие о смерти Амалии было последней каплей (Устами Буниных 1977-82, III: 14).

В каком-то смысле на эту загадку ответил философ Ф.А. Степун, писавший об Амалии:

Не будучи ни мыслителем, ни художником, Амалия была глубоко задуманным и прекрасно исполненным художественным произведением. Этим и объясняется то, что Амалия прожила свою жизнь по крайней мере в уровень с теми многими большими людьми, которые ее окружали и перед нею преклонялись (Степун 1937: 67).

Тем самым в значительной мере объясняется и оправдывается присутствие «незнаменито знаменитой» Амалии Фондаминской в истории русской эмиграции.

Одним из тех, кто в эти годы был ей по-особенному близок – не в пространственном, поскольку их разделяли тысячи километров, а в глубоко духовном смысле, – оказался Рутенберг. Дружба Рутенберга с Фондаминскими, насчитывающая к тому времени около тридцати лет, не нуждалась в каких-либо дополнительных доказательствах. Еще одним ее испытанием на прочность стала болезнь Амалии Осиповны, которая, помимо громадного мужества, морального напряжения и физической стойкости, потребовала значительных материальных затрат. Фондаминские, которые сами являлись меценатами и финансовыми источниками многих социальных и культурных проектов и инициатив для русских беженцев, оказались в этом случае в ситуации просителей, ибо денег катастрофически не хватало.