Пинок сонетов (2020)

Ночь, запах портвейна,
И я в труселях семейных.
Завешены ламбрекены
На окнах в доме у Лены.
Лена и я не спим,
Лена мне чешет спину,
Ловит меня на крючок,
А где-то сверчит сверчок.
Слабо свечатся свечи,
Лена мне чешет плечи.
Мысли парят налегке,
У Лены дырка в пупке.
Я к ней навеки приставлен,
В доме забиты ставни.
Мы уже долго вместе,
Ей триста лет, мне двести.
И всё это время, увы,
Лена и я мертвы.

«Где нет любви, летают мотыльки…»

Где нет любви, летают мотыльки.
И воля отдана кровавым розгам.
А мне бы въехать, затупив клыки,
В профилакторий для болезней мозга.

Мы любим мниться неизвестно кем.

О, Боже, нет! Опять транквилизатор.
Да будь ты проклят и сгори совсем,
Взрастивший нас комфортный инкубатор!

Мел на лице заметен в темноте,

Гладь зеркала не льстит изображенью.
Но лишь, в святой увязнув простоте,
Мы не потерпим больше пораженья.

А кровь любви похожа на вино,

Я пил её, когда тебя не стало.
Но мне к тебе хотелось всё равно,
Ведь лишь тогда мне мира было мало.

Но нет тебя – я вою при луне.

И чувствую, что не дождусь рассвета.
Мы – просто сон. Мы навсегда во сне.
И мира нет, и нас с тобою нету.

«Дождь бесноватый скребётся в окошки…»

Дождь бесноватый скребётся в окошки,
От ветра спасения нет.
Мыслей безумные чёрные мошки
Стремятся пробраться на свет.
Пространство сжималось тоскливо и жутко —
Коварный Дамоклов меч.
А время сыграло со мной злую шутку
И начало медленней течь.
Так получилось, что выпали зубы —
Я стал не опасен судьбе.
Музыка липнет к словесному трупу,
Закончив по кругу бег.
Дым сигареты размоет, покажет
Картинку в мути стекла.
Может быть в зеркале правда? Не важно,
Я не смотрюсь в зеркала.
Кроваво-красный сигнал светофора —
Запрет на движенье вперёд.
И многоэтажек бетонная свора
Сомкнула вокруг хоровод.
Отсутствуя в теле своём до утра,
Пытаюсь прорваться в астралы.
Мы вольные птицы. Пора, брат, пора…
Упасть и разбиться о скалы.
И берег не манит ни свой, ни чужой
Своей глубиной и глубинкой.
Я просто дрейфую на рыбе большой
Пустой чужеродной икринкой.
В итоге, карабкаюсь в гору, смеясь,
Не зная что это такое.
И вот, на вершине, измазанный в грязь
Прошу у Вселенной покоя.
Крик в тишину и никто не ответил.
Напрасно горланила пасть.
Теперь можно плакать, ссылаясь на ветер,
А можно и вовсе пропасть.

«Семь. Камень. Огонь…»