Пион не выходит на связь

Вечером Тарасова вывели из камеры и под грозные крики конвоя погнали по узкому гулкому коридору. Его завели в небольшой кабинет с решетками на окнах и закрыли за ним тяжелую металлическую дверь. Он подошел к окну. За окном находился большой прогулочный двор, по периметру которого стояли вышки с охраной. Внутри двора, выстроившись один за другим, двигались осужденные и арестованные люди с белыми нашивками на груди.

«Как много «врагов народа», – подумал он, пытаясь разглядеть их лица. – Не могут же все они быть этими врагами».

Он обернулся, услышав лязг открываемой двери. В помещение вошел мужчина, одетый в штатский костюм темно-синего цвета. Он остановился у двери и, убедившись, что дверь за его спиной плотно закрылась, прошел вперед и сел за небольшой столик, который стоял посреди комнаты.

– Присаживайтесь, Тарасов, – произнес мужчина. – Моя фамилия Антонов. Мне поручено работать с вами вплоть до вашего перехода за линию фронта.

Тарасов молча сел и с интересом посмотрел на Антонова.

– Как мне вас называть?

– Зовите – капитан, так проще. А сейчас доложите, как произошел ваш контакт с Проценко?

Александр стал подробно рассказывать о состоявшемся контакте. Капитан иногда останавливал его, просил снова повторить тот или иной эпизод их разговора. Когда он закончил свой доклад, Антонов встал и подошел к окну. За окном было темно, и Тарасов в отражении стекла видел, как лицо капитана несколько раз меняло свое выражение.

– Теперь слушай меня, Тарасов, – произнес капитан, вернувшись за стол. – Слушай внимательно и запоминай, от этого будет зависеть не только успех всей операции, но и твоя жизнь.

***

Тарасов и Проценко бежали с этапа. Вместе с ними в бега ушли еще несколько заключенных, однако, судя по выстрелам, которые были слышны за их спинами, судьба бежавших зэков была, по всей видимости, предрешена. Сейчас они, утопая по пояс в снегу, медленно брели на запад по природным ориентирам.

– Стой, Тарасов! – раздалось за спиной Александра. – Я больше идти не могу. У меня нет сил.

– Потерпи, Ваня. Сейчас дойдем до леса, там и передохнем. Здесь в поле они быстро заметят нас и, наверняка, постреляют. В лес они без собак не сунутся. Значит, у нас будет время на отдых.

Они медленно двинулись дальше в сторону темнеющего на горизонте леса. Заметив, что Проценко окончательно выбился из сил, Тарасов остановился.

– Хорошо. Давай немного передохнем. Я тоже сильно устал.

Они оба, тяжело дыша, повалились в пушистый снег. Александр пошарил в кармане телогрейки и, нащупав в нем сухарь из черного хлеба, разломил его пополам.

– Ваня, возьми, подкрепись немного. Когда еще придется поесть?

Несмотря на всю курьезность происходящего, никто из них не улыбался, и оба были безумно рады этому маленькому кусочку сухаря. Оказавшись в одной камере после карцера, они больше ни разу не разговаривали между собой, вели себя так, будто не знали друг друга. Машина, на которой их везли с железнодорожной станции в лагерь, неожиданно остановилась. Из кабины вышел водитель и, подняв капот, стал швыряться в двигателе. Время шло, но двигатель автомашины не желал заводиться. Из кузова спрыгнули два конвойных и тоже, словно что-то понимая в двигателе внутреннего сгорания, склонились под капотом.

– Водители есть? – обратился к заключенным один из конвойных. – Мужики, нужно помочь, а иначе все замерзнем в поле.

Первым на снег спрыгнул из кузова Тарасов.

– Ты – водитель? – поинтересовался у него конвоир.

– Может, ты – водитель? – переспросил его Александр под дружный хохот зеков. – Если ты такой умный, ремонтируй двигатель сам, а мы посмотрим, что у тебя получится.

– Проценко! – выкрикнул Тарасов. – Чего сидишь, помоги мне.

Иван выпрыгнул из кузова и подошел к Тарасову. Он удивленно посмотрел на него, похоже, он не понимал затеянной игры. Все они склонились над двигателем автомашины.

– Сядь в кабину и попробуй запустить двигатель, – обратился Александр к водителю.

Тот сел за руль и внимательно посмотрел на Тарасова, ожидая от него команды на запуск двигателя. Неожиданно для всех Александр выхватил из кармана одного из конвоиров нож и с силой ударил им солдата. Проценко видел, как нож, словно шило, вошел в грудь конвойного. Солдат схватился руками за грудь и повалился лицом в снег.

– Бежим! – закричал Тарасов и, петляя словно заяц, бросился бежать по заснеженному полю.

Проценко на какой-то миг растерялся, а затем, словно очнувшись от сна, бросился вслед за ним. Прошло всего несколько секунд, и из кузова машины стали выпрыгивать и другие зэки, которые, как и они, бросились бежать. Затрещали винтовочные выстрелы конвойных солдат. Солдаты стреляли неплохо, каждый выстрел приходился в цель. Вскоре все поле было покрыто телами убитых ими заключенных.

Тарасов поднялся на ноги и протянул руку Проценко.

– Давай вставай, нужно двигаться, если не хочешь умереть здесь в поле.

Иван с трудом поднялся с земли и, шатаясь, словно пьяный, направился вслед за Тарасовым.

***