Пионер, 1949 № 08

Миллард, заинтересованный в голосах «цветных» избирателей, помещает в школу негритянского мальчика Чарли Робинсона, сына погибшего на войне механика. Но блестящие способности Чарли, его независимость и чувство собственного достоинства не по вкусу белым хозяевам. Мальчика-негра травят в школе. Организуют травлю одноклассники Чарли - сын директора Фэйни Мак-Магон и его приятель южанин Рой Мэйсон. Они пытаются прогнать Чарли и выбрать старостой класса Мак-Магона, но это им не удаётся.

Мак-Магон и Мэйсон решают расправиться с Чарли на гонках самодельных детских автомобилей, или, как их в шутку называют, «табачных ящиков», которые происходят в день традиционного Праздника Весны.

ГОНКИ «ТАБАЧНЫХ ЯЩИКОВ»

- Внимание! Внимание! Тотчас же после окончания соревнований «малолитражных» машин состоятся гонки машин первой категории. Всего соревнуется одиннадцать машин. Состоятся четыре заезда - по три машины в каждом. Последние две машины будут соревноваться на боковых дорожках!…

Радиорупоры кричали во всё горло. Толпа гудела, волновалась, азартно спорила и заключала пари. Большинство ставило на прошлогодних конкурентов: победителя гонок самодельных автомобилей негра Робинсона и его соперника Мэрфи, который, по слухам, сконструировал какую-то замечательную новую машину по прозвищу «Скакун». «Скакун» - это было ново, звучало заманчиво, и даже взрослые люди ставили крупные суммы на «Скакуна».

Впрочем, говорили, что и негр не ударил лицом в грязь и сделал удивительно красивый и лёгкий автомобиль тоже с завлекательным названием «Серебряная свирель».

Прямое шоссе сперва полого, а потом всё круче и круче спускалось в сторону Гренд-жера, пересекая широкий котлован, а затем вновь подымалось по другую сторону этого котлована. На вершине холма был старт, а в пятистах метрах, уже на ровном участке, финиш. Девятиметровое полотно шоссе было разделено белыми полосами на три равные дорожки. Обычно со старта отправляли по три машины.

Немного в стороне от места старта, на лужайке, огороженной канатами, происходило взвешивание машин и жеребьёвка. Все машины в зависимости от их веса делились на автомобили первой категории и на лёгкие, или, как их называли сами ребята, «малолитражные».

- «Серебряная свирель»! Вот она, «Серебряная свирель»! - загудели зрители, обступившие плотным кольцом весы.

Все бросились к машине Чарли. Некоторые уже поставили довольно значительные суммы на эту ещё неизвестную машину. И вот она, наконец, здесь, её можно рассмотреть, взвесить все её достоинства и недостатки, даже потрогать руками.

- Слишком лёгкая!

- Без фар, гляди!

- У этого негритёнка вид вполне уверенный!

Смуглый весовщик, увидев Чарли и зная его по прошлогодним гонкам, сказал с удивлением:

- Так ты явился, Робинсон? А нам сказали, что в нынешнем году тебя не будет…

Чарли хотел было спросить, кто сказал это, но тут его оттеснили в сторону.

На весы поставили машину Мэрфи.

Взглядом знатока Чарли сразу определил, что это серьёзная конкурентка его «Свирели». Машина была красива, это признал бы даже самый злостный противник. Выкрашенная в небесно-голубой цвет, с высоким капотом, который производил впечатление мощного двигателя, она выглядела очень добротно. Особенно понравились всем настоящие фары и толстые выхлопные трубы - совсем как у настоящего гоночного автомобиля.

Чарли вспомнил свои колебания, вспомнил, как он поставил было на «Свирели» фары, как они её украшали и как ему было жалко отказаться от них… Но он решил в своей машине всё подчинить одной цели - быстроходности. Каждый выступающий предмет потеря - скорости. Всё лишнее должно быть убрано. Машина должна стать обтекаемой, как самолёт. А эти фары и трубы, к чему они?!

Наверху собралась кучка гонщиков постарше, ожидающая своих заездов.

Между тем друг Чарли Василь Гирич уже вкатывал на весы «Серебряную свирель», и компания Мэрфи следила во все глаза за результатом взвешивания.

- Первая категория, - громко объявил весовщик. - Сто два фунта.

- Твоё имя? - спросил Чарли один из судей, готовясь внести его в список гонщиков.

- Чарльз Робинсон, сэр.

Сидевший во главе стола главный судья, белокурый, крепко сбитый человек, поднял голову и уставился на Чарли. Лицо его неприязненно кривилось.