Пионеры на море

— Э-э-х! Камрада жаль! За один удар по белогвардейской морде — десять пуль в спину. Вот где фортуна сфиксатуарила, pourqua?

Все молчали. В темноте слышался только неровный топот ног и всхлипывание Мишки.

— Жалеть не надо, товарищ Дудыкин; жалеют кошек, да бумагу жалко, которую ты переводишь на крейсере. А камрада мы еще припомним фашистам… Неправда! Когда грудь с грудью встретимся, тогда и поговорим! — прохрипел в сумраке жесткий голос Котенко.

ИНТЕРЕСНОЕ БЛЮДО БЕЗ КОСТЕЙ И ПОЛИТГРАМОТА

Безмятежно спит Средиземное море. Волна набегает на волну, ласково шурша белоснежной пеной. Голубое небо, голубая с зеленым отливом вода. Солнце пересмеивается с морем слепящими глаза лучезарными улыбками. На самом горизонте деловито пыхтит «купец».

Дурачатся в воде веселые дельфины. Вынырнут по два, по три в ряд, блеснут на солнце черными, лакированными телами и юркнут обратно.

Чайки все так же несутся за крейсером, качаясь на легких волнах, и, перебирая крыльями, крикливо переговариваются.

«Коминтерн», сияя медью, чистой палубой и выбрасывая из горластой трубы клубы черного дыма, легко бежал, пожирая мили.

В кочегарке веселый кочегар, гремя лопатой, пел шуточную песенку о комарике. Рулевой, тайком от штурмана установив корабль на курсе и придерживая штурвал ногой, мечтательно уставился в синюю даль.

Свободная от вахты полуголая команда, подставив спины под лучи благодатного солнца, отдыхала, лениво переговариваясь.

Верный нашел старую матросскую фуражку и, тормоша ее, носился по палубе, как угорелый.

Гришка с Мишкой по-прежнему хлопотали на камбузе, но жил еще в памяти у них чернокожий камрад и помнилась душная последняя ночь в Неаполе.

Кок ходил словно вареный. Мало разговаривал, позабыв о шутках и бесконечных рассказах с приключениями. Третий день не слышно в камбузе заливчатого смеха Мишки. Обед выходит, как назло, то пережаренным, то недосоленным. Кроме того, Остап дуется на Мишку за его затею особенного обеда, которая могла кончиться для кока очень печально.

Дело было так: однообразные борщи стали надоедать команде. Кок долго ломал голову, как порадовать команду неожиданным и поразительным блюдом. Однажды Мишка рассказал коку о какой-то сказочно вкусной рисовой каше с вином.

Остапу понравилось это интересное блюдо, и по кораблю пошли слухи, что кок Остап с поварятами колдует в камбузе над «отчаянным блюдом без костей».

Краснофлотцы заранее потирали животы и облизывались.

Тем временем в камбузе мыли рис, заправляя его разбавленным красным вином, и, поставив на плиту, ожидали результатов своего нехитрого творения.

Перед обедом в камбуз начали заглядывать любопытные физиономии матросов. Кок ревел на них, бросая в нетерпеливых картошкой. По мере того, как загадочное блюдо варилось, лицо кока вытягивалось и смешно передергивалось.

В лагуне насмешливо булькала неопределенного цвета кашица, пахнущая не то клейстером, не то касторкой. Кок попробовал и передал ложку Мишке. Мишка отхлебнул и передал Гришке. Все трое, взглянув друг на друга, поморщились.

Еще до раздачи было видно, что в камбузе произошло непоправимое несчастье. Лица повара и поварят стали пасмурны, как осеннее дождливое небо.

Когда заиграл горнист на обед и краснофлотцы, прищелкивая языками, вытянулись в длинную очередь у камбуза, Остап вдруг таинственно исчез.

Растерявшиеся поварята заметались по камбузу. Моряки от нетерпения забарабанили ложками о медные донышки бачков и такую подняли трескотню, что командир срочно вызвал вахтенного начальника выяснить причины неожиданной музыки у камбуза.

Гришка, как ошалелый, носился по крейсеру, заглядывая во все потаенные уголки, — Остап исчез бесследно. Прибежав в камбуз, красный, вспотевший Гришка, хлопнув себя по затылку, взволнованно сказал:

— Куда же это дядька Остап пропал? Уж не за борт ли свалился с перепугу?

Остап оказался в шкафу с одеждой и фартуками. Высунув оттуда курносый, перепуганный нос, он таинственно зашептал:

— Пожалуйста! Никуда я не провалился. Гришенька, родимый мой сынок, ты уж как-нибудь без меня раздай этот пудинг без костей; с тебя не взыщут, а я уж тут посижу, скажи — у кока, мол, непримиримые колики в желудке, и он у доктора на срочном приеме. Пожалуйста! Назначаю тебя заместителем с правами в полномочиях!

Шум у камбуза стоял невообразимый. Красный нос кока моментально исчез за грязным фартуком. Гришка секунду постоял, разинув рот, потом строго одернул фартук и, поправив колпак на рыжих вихрах, степенно вошел в камбуз и встал на место Остапа.

— Не авральте[41], товарищи, мешаете работать на своем посту! Подходи по одному, сейчас будем выдавать, — басом сказал Гришка и, отворачиваясь от громадной посудины, налил первому бачок клейкой розовой бурды.

Удивленно нюхая ее, краснофлотцы расходились. На минуту стало тихо. Гришка с Мишкой сели рядом на ящик и, повесив головы, уныло поглядывали друг на друга, на всякий случай заперев камбуз на крючок.