Пёс

— У тебя есть чего? — спросил дедок.

— В каком смысле? А, деньги? Нет, денег нет.

Бобровский подумал, что старик его сейчас высадит. Он порылся в карманах, нашёл папиросу.

— Больше ничего нет.

— Ага, отлично, — сказал старик. — Давай сюда.

И тут же закурил. Выпустил из бороды облако дыма.

— Табак, — сказал он.

За окном стемнело. Бобровский пытался разглядеть обочину трассы, но видел только сплошную черноту. «Как в Марианской впадине», — подумал он. И тут сообразил, что они едут через ночь с выключенными фарами. Дед ничуть не беспокоился. Он спокойно рулил, попыхивая папиросой.

— А-а, — сказал Бобровский. Потом кашлянул. — Вам что-нибудь видно?

— Всё путём, — ответил старик. — Боишься, что на нас из тьмы выплывет гигантский светящийся глаз?

— Боюсь, врежемся.

— Не врежемся. Дорога свободна. Я её как облупленную знаю. Каждый сантиметр и миллиметр. А то вот, помню, подвозил одного танкиста бывшего. Так он глазами бредил. Все нервы мне вымотал, пока доехали. Пришлось даже стукнуть его пару раз. Но всё равно скулил. Страшно ему было.

— Может, сумасшедший? — сказал Бобровский.

— Конечно, сумасшедший. Не соображал ничего.

— Зачем же везли?

— Ну так уж вышло, — ответил дед. — А ещё подвозил я раз одну пьяную бабу с тыквой. Так вот она всю дорогу норовила мне эту тыкву на голову надеть.

— Тоже стукнули? — спросил Бобровский.

— Нет, нет. Женщин я никогда не обижал. На заднем сиденье не дрючил. Можешь посмотреть. Всё чисто.

Он докурил папиросу и положил окурок в пепельницу. Потом включил ближний свет. Фары осветили пустое шоссе.

— Спасибо, — сказал Бобровский. — Так спокойнее.

Старик хмыкнул и не ответил. Дальше долго ехали, не говоря друг другу ни слова. Кажется, обоих это устраивало. Дорога летела навстречу. Бобровский равнодушно смотрел на неё, уткнувшись затылком в подголовник.

— И правда, — сказал он. — Вот едем и едем. А так бы шёл и шёл.

— А я про что?!

— Спасибо.

— Ты уже третий раз это говоришь. Хотя я не против.

— Часто, получается, людей подвозите?

— Бывает. Если вижу, что нужно подвезти.

— Раньше я тоже возил, — сказал Бобровский.

— Бомбил?

— Ага. У меня был москвич.

— Разбил?

— Угнали. С концами. Кому он только понадобился?

Старик пожал плечами.

— Я как-то вёз одного, а он нож достал. «Выматывайся из машины», — говорит.

— А вы?

— Я-то? Вылез. Он сел за руль. Но не уехал.

— Почему?

— С этой машиной могу только я управиться. Капризная. Как женщина. Но если к ней подход найти, вывезет из любой передряги.

— Марианской впадины, — сказал Бобровский зачем-то.

Дед засмеялся.

— Точно.

— А что потом было?

— Когда? С кем?

— Ну, с мужиком этим, который ножом угрожал?

— А ничего. Сам вылез и убежал.

— У меня недавно машина была, она обычной отвёрткой заводилась, — сказал Бобровский.

— Вот и такие бабы тоже есть, — ответил старик. — А мужики — вообще чуть ли не каждый встречный. Фигурально выражаясь, правильно?

— Да, правильно.

— Ты женат? — спросил старик.

— Да, был. Десять лет.

— Разошлись?

— Умерла, — сказал Бобровский.

— Давно?

— На днях.

— Бывает, — сказал старик.

— Грустно.

— Ну, что же поделать? Как писал один умный мужичок — мы все приговорены к смерти.

— Кто?

— Да был один. Умер уже. Ну-ка, погоди!

Старик затормозил у обочины.

— Приехали.

— Куда?

— А куда тебе надо было? Туда и приехали.

Бобровский огляделся. Вокруг была кромешная тьма.

— Ничего не вижу.

— Смотри. — Старик показал пальцем на лобовое стекло. — Вон, видишь огонёк?

Что-то тускло светилось вдали, будто одинокая звезда в дальнем космосе.

— Тебе туда надо идти. Будешь на месте.

— А вы уверены? — спросил Бобровский.

— Уверен. Что сидишь?! — закричал вдруг старик. — Иди давай! Думаешь, у меня время казённое? Вылезай, живо!

— Ладно, ладно.

Он выбрался из салона. Дверь тут же захлопнулась, и машина, шурша колесами, укатила. Бобровский огляделся, поднял голову. Небо тоже было чёрным. А бледный огонёк продолжал светить. Бобровский пошёл на него, высоко поднимая ноги, чтобы не зацепиться за какую-нибудь проволоку, торчащую из земли. Или не споткнуться о кочку.

Шёл он недолго. Огонёк светил из окна домика, стоявшего посреди поля. Бобровский разглядел дверь, открыл и зажмурился от яркого света. Он сразу почувствовал присутствие человека. Кто-то взял его за руку.

— Вот и Лёша пришёл, — сказала Настя.

36

Лев Козырев сидел в гримёрке и пил дрянной виски, оперативно купленный тур-менеджером в ближайшей «Пятерочке». Купить запивон тот не догадался. Приходилось глушить в чистом виде. У вискаря был привкус ацетона. Козырев чувствовал приближающуюся изжогу. Но делать было нечего. Без алкоголя он не смог бы уснуть ночью.

В дверь коротко постучали, и сразу вошёл тур-менеджер, толстый коротышка с кудрявой головой. Его звали Женя Феоктистов.

— Ну, ты как? — спросил он.

— Говно, — ответил Козырев, поднимая стакан. — Не мог ничего получше взять?

— Это самый дорогой, что был, — сказал Феоктистов.

— Ладно, хуй с ним, по пути в гостиницу что-нибудь возьмём. Тут есть приличные магазины?

— Сейчас проверю.

Феоктистов достал из кармана широких брюк смартфон размером с плитку шоколада.