Пёс императора

Заключенный мирно спал и, когда Гектор вошел в крохотное помещение и щелкнул выключателем, зажигая пусть неяркий, но все же свет, резко подскочил на койке и уставился на Дайда вытаращенными, как у разбуженной днем совы, глазами.

– Доброй ночи, Арвен, – сказал Гектор ласково, взял стул, поставил его посреди камеры и сел. – Прошу прощения, что прихожу в столь поздний – или ранний, как угодно, – час, но у меня очень грустно со временем. Жалуются на вас, Арвен.

– Что?.. – прохрипел заключенный, кашлянул и приподнялся с койки. Ему явно было неловко находиться перед Гектором в одних трусах, когда сам главный дознаватель был в форме, умытый и причесанный. – Кто?..

– Да охранники ваши. Говорят, плохо вы едите, спите тоже так себе. Вы не заболели, Арвен? – заботливо поинтересовался Дайд. – Вы только скажите, и я сразу переведу вас в другую камеру, побольше и посветлее.

Поначалу застывший, как статуя, Асириус вдруг хрипло, нервно рассмеялся.

– Сказать, да? Сказать?

– Конечно, – кивнул Гектор, не меняя градус заботливости в голосе, – конечно, сказать. Надо обязательно говорить, Арвен. С теми, кто не разговаривает, разговор обычно короткий.

Заключенный, перестав смеяться, смотрел на него, хмурясь, и на лице его отражались сомнения. Гектор, усмехнувшись, достал из нагрудного кармана портсигар, открыл и протянул Асириусу.

– Берите.

Тот колебался. Глаза его бегали туда-сюда, возвращаясь от сигар к лицу Дайда.

– Берите-берите. Пока я добрый.

Арвен все-таки взял сигару, Гектор помог зажечь ее, а потом, закурив сам, произнес тем же доверительно-ласковым тоном:

– Удивительная женщина Элен. – Асириус напрягся, но Дайд сделал вид, что не заметил этого, и продолжил: – Мы тут про нее информацию собирали, выяснили, где она раньше работала. А потом ей дали главную роль, приехал Вандаус, увидел – и забрал сразу в столицу, в примы. Похоже на сказку, правда, Арвен?

Асириус молчал. Но смотрел настороженно, забыв о сигаре.

– Сколько таких молодых актрис, которые очень талантливы, но тем не менее продолжают играть в провинциальных театрах…

– Элен не просто талантлива, – буркнул арестованный. – Она гениальна. Не верите мне, спросите у Бириона. Уж он-то в этом разбирается, поэтому и…

– Как думаете, она с ним спит? – перебил его Дайд.

– Нет! – рявкнул Арвен и побагровел. – Все, чего достигла Элен, – лишь благодаря таланту. Она…

– Вы-то откуда знаете? – Гектор иронично улыбнулся. – Наплести она вам могла что угодно, актриса ведь.

– Не могла, – упрямо возразил арестованный и вдруг почти взорвался – взвился над кроватью и проорал, тараща глаза: – И что вы к ней привязались?! Отстаньте от нее! Она ни при чем!

Гектор, хмыкнув, поднялся со стула.

– Я так не думаю, Арвен. И я уже предупреждал вас и предупреждаю еще раз – чем меньше вы будете говорить сами, тем больше мне придется спрашивать кого-то другого. Например, Элен. Желаете, чтобы я от нее отстал? Так ведите себя правильно.

Асириус молчал, только рассерженно пыхтел, сверкая глазами.

Дайд оставил ему на столе еще две сигары – чтобы лучше думалось – и вышел из камеры.

Перед тем как возвращаться в Тиль, Гектор послал Элен Льер букет алых роз и краткую записку, как и в прошлый раз, состоящую из одного слова.

«Завтра».

Тайра почувствовала, что на крыльце кто-то есть, как только вышла ранним утром на улицу. И изумилась – Риан встал раньше нее и отца! Может, караулит, не хочет, чтобы она куда-нибудь ушла?

Эта мысль растворилась в небытие, как только парень сказал, вскакивая на ноги:

– Доброе утро, Тай. Я пойду в дом, не буду тебе мешать. – И действительно сделал несколько шагов к двери, прежде чем Тайра воскликнула:

– Да ты мне не мешаешь! Я просто хотела посидеть, дождаться рассвета. Можем вместе, я не против, правда.

Внутри, возле сердца, что-то жглось, опаляя душу, и Тайре вновь было невыносимо стыдно за свое поведение. Защитница, если бы Риан приставал, настаивал, навязывался и хватал за руки, было бы проще! Теперь же ей постоянно казалось, что она обижает ребенка или бьет лежачего. Он ведь и так в курсе, что она не влюблена в него, зачем еще и гнать его отовсюду?

– Ты уверена? – Голос его был растерянным. – Я ведь уже понял, что ты любишь сидеть здесь одна. Не надо из вежливости меня приглашать, я не обижусь.

– Я не из вежливости, – сказала Тайра, и сама не понимая, правда это или ложь. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне, какое сегодня небо. Ты умеешь. Расскажешь?

– Да. – Вздох облегчения. – Конечно.

Они опустились на верхнюю ступеньку, и Тайра даже не сразу поняла, что Джека между ними нет – пес через пару мгновений сел справа от нее. Однако такая близость к Риану не раздражала, впрочем, близости и не было – они не касались друг друга.

Племянник императора молчал, и Тайра с удивлением осознала, что не чувствует на себе его взгляд. Видимо, Риан смотрел на небо.

– Рассвет минут через пятнадцать только, – произнесла она, поглаживая шерсть Джека обеими руками.

– А как ты это определяешь?