Пётр Машеров

О его партийной и государственной деятельности, разногласиях с отдельными членами Политбюро знаю мало. Правда, однажды на Пленуме ЦК КПСС отец выступил с острой речью. Несколько фраз имели критическую направленность. Вокруг него образовался в тот день вакуум — об этом потом мама рассказывала. Все проходили мимо, боялись подойти к нему. Считали, что отца снимут с должности...

***

В 1972 году отмечали пятидесятилетие Всесоюзной пионерской организации. На Центральной площади в Минске состоялся неповторимый (с того времени больше не было таких мероприятий. — С. А.) парад пионеров республики. Торжественные звуки мелодично слились с теплым упругим ветром. Потом ударили литавры и грянуло торжественно-радостное «Славься», зазвучала заливистая трель горнов «Слушайте все!» На площади раздались раскаты «Ура!» Дробно, часто ударили барабаны. Грянул марш — войска двинулись парадом. На правительственной трибуне стояли члены бюро ЦК Компартии Белоруссии, почетные гости. Командовал пионерским парадом Валерий Горблюк, ученик шестого класса одной из брестских школ. Его выправка, звучный голос, стройная фигура сразу привлекли внимание. Внизу, перед трибуной, он отдавал рапорт председателю республиканской пионерской организации Нине Нерад. Потом они вместе стали подниматься на трибуну. Школьник пропустил комсомольского секретаря вперед. Она, как мать, приветливо попросило его пройти первым.

- Что вы, что вы, Нина Сильвестровна. Я же мужчина! - воскликнул мальчик.

Это услышали члены правительства. На трибуне хохотали до слез. Петру Мироновичу очень понравился этот парнишка: у него ведь были две дочери и две внучки, сына же не было.

Он поставил Валеру с собой. Ему подставили под ноги ящик, чтобы был выше. Вместе они принимали парад. Машеров вручил мальчику коробку конфет, сфотографировался с ним, а затем подозвал генерала Макарова, который командовал военным парадом, и сказал:

- Хочу сфотографироваться с двумя командующими...

Вечером, когда праздник перешел на стадион «Динамо», Машеров вызвал к себе Нину Нерад и попросил привести к нему Валерия Горблюка. В правительственной ложе он посадил его на колени, а Нерад взяла к себе одну из внучек Петра Мироновича. До конца праздника первый секретарь ЦК не отпускал от себя мальчика. Понятно, Машеров, как и любой мужчина, хотел иметь наследника.

Все отпуска Машеров проводил с женой, иногда брал с собой детей. Когда работал в комсомоле, два раза отдыхал в Мисхоре. Друзья его брата, Павла Мироновича, шутили: «Раз партийный или комсомольский работник не берет отпуск, у него вся работа — отпуск». Петр в ответ на шутку только улыбался. Позже он обычно отдыхал на юге, в Сочи, чаще осенью, когда заканчивались уборочные работы. Три недели отпуска выдерживал, а затем срывался на работу. Но и в отпуске он напряженно думал, работал, вызывал е себе помощников, других людей, ответственных работников, встречался с высокопоставленными должностными лицами.

Рассказывали о таком случае. Первый секретарь с помощниками шел по Долине роз в Кисловодске, а сзади, согласно инструкции по охране членов и кандидатов в члены Политбюро, шли сотрудники КГБ — охрана. Они приблизились к нему, довольно громко разговаривали. Машеров был чем-то очень озабочен, задумчив. Он остановился и оборвал Валентина Сазонкина:

- Слушай, перестань болтать! Не мешай мне «переставлять» кадры!

Машеров считался убежденным трезвенником, его тревожила привычка каждое мероприятие сопровождать застольем. Бокалы, которые ему наливали, оставались недопитыми, он больше разговаривал.

На одном из последних в его жизни заседаний бюро ЦК неожиданно сказал:

- А сейчас я прочту вам один документ.

Начал читать «острое» письмо, написанное кровью сердца, болью и отчаянием. Его подписали лауреаты Нобелевской и Ленинской премий страны. В нем говорилось о том, какая страшная опасность подстерегает наш народ, партию, страну в связи с массовым распространением пьянства. Приводились ужасающие цифры резкого возрастания рождаемости неполноценных детей, для которых в 2,5 раза выросло количество спецзаведений. Однако этот документ коренным образом отличался от постановлений по «горбачевской» антиалкогольной компании 1985 года: не планировалось, например, вырубать сады и виноградники, ввести сухой закон. Словом, были конкретные предложения, как навести порядок, чтобы спасти нацию и общество от вырождения. Высказывалась мысль, чтобы ответственные работники общественно-политических организаций показали пример - отказались от употребления алкоголя.

Машеров читал письмо с какой-то грустью, скорбью, очень выразительно. А после в наступившей тишине добавил:

- Не знаю, как вы, а я подписываюсь под каждым пунктом этого письма. Буду настаивать на том, чтобы его обязательно рассмотрело Политбюро.

Документ был направлен только членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК КПСС.

По возращении из Москвы у него спросили о судьбе письма.

- Там такие выпивохи… Разве ж будут они это послание обсуждать? Перестаньте спрашивать меня об этом, - махнув рукой, ответил он своему собеседнику.

***