Несогласия между вдовствующей царицей [Натальей Кирилловной] и старшей принцессой [Софьей Алексеевной] с каждым днём множатся, а оба государя, которых подстрекают мать и сестра, начинают посматривать друг на друга с неприязнью. Таким же образом разделились и бояре, причем большинство их (как и большинство молодого дворянства) склонилось к стороне царя-наследника Петра Алексеевича. Некоторые, впрочем, крепко держатся за старшего, как и большая часть плебса, хоть и скрыто, но, как чувствуется, основательно. И, безусловно, должно свершиться чудо господне, чтобы в ближайшее время не стряслось здесь великого несчастья.
Обе стороны не доверяли, боялись одна другой; обе стороны ожидали нападения из-за угла, и каждая, боясь сделать решительный шаг, в то же время ежедневно, ежечасно думала про себя: вот, вот сейчас настанет минута решительного столкновения.
Преображенская стукотня и грохотня дошла, наконец, и до ушей Царевны Софии. Игры и потехи принимали вид настоящаго дела. Что за полки там собираются? Это уже не шуткою пахнет. Внимание было возбуждено, и опасение увеличилось. Надо держать ухо востро, надо разведать, что там делается, не затевается ли что недоброе. Нашлись предательницы, польстившияся на награды, две постельницы Царицы Натальи Кирилловны: Нелидова и Сенюкова. Оне начали переносить оттуда вести к Царевне Софии, и разсказывали, как её там бранят и желают всякаго лиха, в особенности брат Царицын, Лев Кириллович Нарышкин и Князь Борис Алексеевич Голицын. Против таких вестей и на Верху послышались угрозы и злыя слова. Шакловитый говорил: «чем тебе, государыня, не быть, лучше Царицу извести». И князю В.В. Голицыну приписывали даже такия слова: «для чего её прежде с братьями не уходили! Ничего бы теперь не было».
«В глазах моих они людей режут, – говорила Царевна Стрельцам, – весь Конюшенный Приказ растащили».
И достаточно было возникнуть простому опасению, что даже и эти солдаты и пищали могут быть отняты, если захочет Софья, чтобы поставить вопрос: имеет ли она на это право? А раз поставивши такой вопрос, Пётр тем самым не мог уже оставаться лишь пассивным зрителем совершающегося вокруг него.
И вот между братом и сестрою давно тлевшая вражда угрожала перейти в открытую.
…Его даже женили на нелюбимой ни тогда, ни впоследствии Евдокии Фёдоровне Лопухиной, чтобы доказать совершеннолетие молодого царя, уже якобы способного, помимо царевны Софьи, самостоятельно править.
Царица Наталья, страшась козней Софьи, боялась отлучек сына и его горячности, а потому поспешила его женить. 27 января 1689 года Пётр сочетался браком с Евдокией Фёдоровной Лопухиной, дочерью окольничьего. Событие было важное и даже можно сказать роковое для Софьи, так как по русским понятиям женатый человек считался совершеннолетним и Пётр в глазах своего народа получил полное нравственное право избавить себя от опеки сестры.
Что вызвало Петра на такое столкновение? Думают, его натолкнули родные и близкие, насоветовав проявить свою зрелость и, как взрослому, уже вышедшему из-под опеки государю, указать Софье ея надлежащее место. Предположение допустимое, возможное, хотя не исключающее и другаго мотива: Пётр мог сделать вызов и по собственной инициативе.
Тут Софья увидела, что её власти скоро будет конец. Оставалось или покориться своей судьбе или отважиться на попытку сделать переворот.
Ещё 8 июля (1689 г.), во время крестнаго хода из Кремля в Казанский собор (в память годовщины избавления от поляков в 1612 г.), Пётр предупредил сестру, чтобы она не выступала в процессии, так как это дело было не обычное и не прилично идти ей особым лицом вместе с царями…