Пётр Великий в жизни. Том первый

Царица жила обыкновенно в Потешном дворце царя Алексея Михайловича (в Преображенском. – Е.Г.), отчего и Пётр его предпочитал.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 79

Сей же Государь Царевич, ростяше и крепляшеся духом, всегда пребывая в чертогах пред лицем блаженныя матери своей, вдовствующей Великой Государыни, Царицы Наталии Кириловны. И та всегда в посте, молитве и слезах препровождала жизнь свою и на блазе земли сердца юнаго Государя насаждала блаженныя и богоугодные дела; гордость же, яко злый плевел от юнаго сердца истребляла, дела храбрых и премудрых Царей повелеваше почитать, часто, с кунштами фигур и разсказанием истории. Тако Великому Государю забаву чиня и сие похваляя. Сия благочестивая, Великая Государыня, Царица и Великая Княгиня Наталия Кириловна с юным Царевичем многия святыя места обходила поклонения ради, темницы и больницы подаянием довольствуя, множицею в нощи сама посещала и многия одежды швейные руками своими раздавала неимущим убогим. И в та лета бысть странным пристанища, алчным и гладным питомства, босым одеяние. Всё от сокровищ своих неоскудно подая и даяти повелевала; все неимущие яко к известному пристанищу притекаху. По смерти же Великаго Государя, Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, торжественных пиров и забав увеселительных никогда не имела, ниже Царских украшений, яже лепо державным носить, не возлагаше, но мир и тишину любяше, блаженным житием своим наставляя житие сего блаженнаго отрока, Государя Царевича Петра Алекесеевича. И той возрастал в таком благом воспитании и сему приобык в юных летах, а в возрасте торжественных пиров и многоукрашенных одежд не прилежа, но к труду привык с юных лет.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 15–16

Сам юный царь Фёдор Алексеевич, наряду с лошадями, с раннего детства увлекался стрельбой из лука. Это был настоящий спорт со своими правилами и детально разработанным инвентарём. Документы рассказывают, что для царевича Фёдора и 14–17 его товарищей-стольников изготовлялись десятки луков разных типов и многие сотни стрел нескольких разновидностей, мишени для комнатной и полевой стрельбы, с подставками и «в лёт». После воцарения Фёдор Алексеевич не отказался от любимой игры. Например, 7 июня 1677 г. 16-летний государь «в походе за Ваганьковом изволил тешиться на поле и указал из луков стрелять спальникам». Потеха была знатная: «пропало в траве и переломали 33 гнезда северег» (т. е. 33 связки по 25 стрел определённого вида). Игра продолжалась 8 июня, «июня 10 в селе Покровском», «июня 15 в Преображенском в роще»; «июня 21 в Соловецкой пустыне (царь) изволил тешиться… из луков стрелять».

Стрельба смыкалась с военными играми, вроде перестрелки через Крымский брод на Москве-реке, месте давних сражений с ордынцами. С малолетства шахматы, свайки, мячики и другие мирные игрушки откладывались царевичем Фёдором и товарищами его игр ради многочисленного и разнообразного оружия: шпаг и тесаков, пистолетов и ружей (в том числе нарезных), булав, копий, алебард, медных пушечек, знамен и барабанов, литавр и набатов, – как в настоящем войске.

Неудивительно, что будучи уже царём Фёдор Алексеевич с большим знанием дела распорядился об оборудовании Потешной площадки при комнатах своего младшего брата и крестника царевича Петра: с военным шатром, воеводской избой, пехотными рогатками, пушками и прочим воинским снаряжением. Для уверенности, что это были личные распоряжения государя, есть все основания.

А.П. Богданов. Царь Федор Алексеевич. М.: Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998. С. 69

В 1679 году живописец Карп Иванов написал Царевичу на александрийском листе красками и золотом двенадцать месяцев и беги небесные против того, как в столовой в подволоках написано.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18

[1679] Декабря 22-го живописец Дорофей Ермолаев росписывал красками два топорка, булаву, шестопёр, пистоль, карабин – потешные, деревянные, в хоромы к г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу в. в. и м. и б. р. (Ст. 188 г. № 449).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 21

Боярин Иван Максимович Языков предложил однажды вдовствующей царице, под предлогом тесноты, перебраться в другой дворец, [ещё более] отдалённый от царского двора. Царица не захотела и подослала Петра с своим учителем к царю Феодору. Пётр поцеловал его руку и пожаловался на Языкова, сравнивая себя с царевичем Димитрием, а боярина с Годуновым. Царь извинился перед Натальей Кириловной и отдал ей Языкова головою. Языков был на время отдалён.