Французы-современники так описывают Петра: он был высокого роста, очень хорошо сложен, худощав, смугл, глаза у него большие и живые, взгляд проницательный. Когда он хотел сделать кому-нибудь хороший приём, то физиономия его прояснялась и становилась приятною, хотя всегда сохраняла немного сарматского величия. Его неправильные и порывистые движения обнаруживали стремительность характера и силу страстей. Никакие светские приличия не останавливали деятельность его духа; вид величия и смелости возвещал государя, который чувствует себя хозяином повсюду. Иногда, наскучив толпою посетителей, он удалял их одним словом, одним движением, или просто выходил, чтоб отправиться, куда влекло его любопытство. Если при этом экипажи его не были готовы, то он садился в первую попавшуюся карету, даже наёмную; однажды он сел в карету жены маршала Матиньон, которая приехала к нему с визитом, и приказал вести себя в Булонь; маршал Тессе и гвардия, приставленная всюду сопровождать его, бегали тогда за ним, как могли. Пётр поражал французов и простотою своей одежды: он носил простое суконное платье, широкий пояс, на котором висела сабля, круглый парик без пудры, не спускавшийся далее шеи, рубашку без манжет. Для него были приготовлены комнаты королевы в Лувре; но это помещение ему не понравилось по великолепию, и он потребовал, чтоб ему отвели квартиру в доме какого-нибудь частного человека; ему отвели отель де-Лидигьер, подле арсенала. Но и здесь мебель показалась ему слишком великолепною; он велел вынуть из фургона свою походную постель и послать её в гардеробе. Он обедал в 11 .часов, ужинал в восемь *).
*) Memoires de Duclos de Saint-Simon, t. XV.
В бытность в Париже он заказал себе новый парик, парикмахер счёл лучшим сделать его по моде, длинный и густой, царь сам ножницами обрезал его по образцу, как прежде носил.
Его обычная походка, особенно при понятном размере его шага, была такова, что спутник с трудом поспевал за ним вприпрыжку.
В летнее и осеннее время по Переведённой и по прочим улицам ходит пешком, летом в кафтане, на голове картуз чёрный бархатный, а в осень в сюртуке суконном серонемецком, в шапке белой овчинной калмыцкой на выворот; и ежели идущий противу его величества, сняв шапку или шляпу, поклонится и, не останавливаяся, пройдёт, а ежели остановится, то тотчас прийдёт к тебе и возьмёт за кафтан и спросит: «Что ты?» И ответ получит от идущего, что для его чести остановился, то рукою по голове ударит и при том скажет: «Не останавливайся, иди, куда идёшь!»
Распорядок дня
Обыкновенно вставал утром в пятом часу; тогда Макаров, его секретарь, читал ему дела. После, позавтракав, в 6 часов выезжал в одноколке к работам на строения, оттуда в Сенат или в Адмиралитейство.
В хорошую погоду хаживал пешком. В 10 часов пивал по чарке водки и заедал кренделем. Обедал в час пополудни. После того спустя с полчаса ложился почивать часа на два. В 4 часа после обеда отправлял паки разныя дела, по окончании оных тачивал. Потом либо выезжал к кому в гости, или дома с ближними веселился. Такая-то жизнь была сего Государя.
Газеты переведённыя читывал всегда один из денщиков во время обеда, на которыя делывал свои примечания и надобное означал крандашом в записной книжке, имея при себе готовальню с потребными инструментами математическими и хирургическими.
Допуск по делам пред Государя был в особой кабинет подле токарни или в самую токарную. Обыкновенно допущаемы были с докладу граф Головкин, граф Ягужинской, граф Брюс, тайный советник Остерман, граф Толстой, Шафиров, сенатор князь Долгоруков, князь Менщиков, адмиралитейские, флагманы и мастера, Девиер; без доклада яко комнатные механик Нартов, секретарь Макаров, денщики, камердинер Полубояров. Чрез сих-то последних докладываемо было его величеству о приходящих особах.