Пир мудрецов

54. Вот каковы, друзья, эти ульпиановы мудрецы, готовые назвать печным сосудом (ι̉πνολέβητα) и римский miliarium, служащий для нагревания воды [в банях]. Эти изобретатели множества новых словечек на много парасангов оставили позади сицилийца Дионисия, который деву [d] называл "менандром", потому что она ждет мужа (μένει τὸν 'άνδρα), столп - "менекратом", потому что он стойко и твердо держится (μένει καὶ κρατει̃), копье - противобросом {81} (βαλάντιον), потому что его бросают против кого-нибудь (ε̉ναντίον βάλλεται), а мышиные ходы - "мистериями", потому что они оберегают мышей (τοὺς μυ̃ς τηρει̃). Афаний рассказывает в первой книге "Сицилийских историй" [FHG.II.82], что этот самый Дионисий даже быка называл "гаротаном" (землерезом), а свинью - иакхом. {82} Таков же был и Алексарх, брат македонского царя Кассандра, [e] основавший Уранополь: Гераклид Лемб пишет о нем в тридцать седьмой книге "Истории" так [FHG.III.169]: "Основав Уранополь, Алексарх принялся насаждать в нем особую речь, называя петуха с-утра-криком, цирюльника людостригом, драхму серебрянкой, хойник {83} кормильцем дня, глашатая выгонялой. Однажды он послал правителям, назначенным Кассандром, письмо следующего содержания:

{81 ...копье — противобросом (βαλάντιον)... — Этим словом обычно называли кошель.}

{82 ...свинью — иакхом. — Иакх, как и Вакх — мистическое имя Диониса, производится от глагола ι̉άχω — «вопить».}

{83 Хойник — мера зерна, достаточная человеку на день.}

"Алексарх передовым Сородного [желает] хорошеть! Считая мне известным о солнцебаранах, властвующих оставленными делами держателей, назначенных роком [f] подземелъным богам, натеревших маслом себя и горних стражей".

Что значит это послание, думаю, даже Пифия не отгадает! Это же утверждает Антифанов "Клеофан" {84} [Kock.II.58]: "И это властвование? Что сказать, клянусь Зевсом, о достойном человеке, который идет за ликейскими софистами, тощими, голодными, негодными, бормочущими, что если вещь возникает, то ее нет, потому что то, что возникает, еще не возникло; а если оно (99) было, то оно не возникает, потому что чего нет, то не есть; а что не возникает, то не может быть, пока не возникло, так как оно не возникло из того, что есть; но если оно не возникло из того, что есть, то как оно могло возникнуть из того, чего нет? Это невозможно. Но если оно из чего-то возникло, то не может быть, чтобы из того, что есть, возникает то, чего нет, потому что ничто не может стать тем, чего нет. Что это значит - самому [b] Аполлону не понять".

{84 Это же утверждает Антифанов «Клеофан»... — Сатира на элеатскую философию Ксенофана, Парменида и Зенона, которые были озабочены проблемами онтологии.}

55. Я знаю также, что поэт Симонид называл Зевса аристархом (вождем наилучшим), Эсхил же называл Аида агесилаем (водителем народа), а Никандр Колофонский животное аспида - иохейром (метателем стрел). Подобным же образом и удивительнейший Платон в диалоге "Политик", рассуждая о животных, передвигающихся на суше и в воздухе, упоминает "сухоядение" и "водопастьбу" и "воздуховыпас" сухопутных, плавающих [с] и летающих животных, как бы предостерегая этим любителей изобретать новые словечки; дословно же он пишет следующее [261е]: "Если ты не будешь особенно заботиться о словах, то к старости станешь богаче мнениями". Известно мне также, что оратор Герод Аттик называл колесными путами деревянный брус, прижимавшийся к колесам, когда дорога шла под гору, хотя Симарист в сочинении "Синонимы" назвал этот брус наколесником (ε̉ποχέα). И поэт Софокл в следующем стихе из какой-то пьесы [d] назвал стражника засовом страха:

Мужайся, я ведь крепкий страха этого

Тебе засов.

В другом месте он называет якорь держалом (ι̉οχάδα) за то, что тот держит корабль:

Держало корабля

Матросы размотали.

Оратор Демад называл Эгину "бельмом Пирея", Самос "осколком Города (Афин)", юношество "весной народа", стены "платьем города", а глашатая "общественным петухом афинян". Этот же ловец слов даже женщину, [e] имевшую задержку месячных, называл "нечистой". И как тебе, Ульпиан, только пришло в голову сказать "нажравшиеся" (κεχορτασμένοι) [cp.96f], когда отлично можно было взять глагол "насытиться" (κορεσθήναι)?"

56. Весело рассмеявшись его словам, Ульпиан ответил: "Полно тебе тявкать, дружище, и не очень-то свирепей: эти песьи дни {85} - еще не повод, чтобы набрасываться на нас с собачьей яростью. Скорее тебе надо [f] ласкаться к пирующим и вилять хвостом, иначе день нашего пира превратится в аргосский праздник "Псоубийства". А "нажраться", любезнейший, сказано в следующем стихе из "Одиссеев" Кратина [Kock.I.57]:

{85 ...эти песьи дни... — Самое жаркое время года с июля по сентябрь, когда на рассвете восходит Сириус, самая большая звезда созвездия Гончих Псов (по-латыни часто называемая canicula — «собачка»). Аргосский праздник Псоубийства нигде кроме «Пира мудрецов» не упоминается.}

День провели в наслажденьях они, обжираяся белым

Млеком.

И Менандр в "Трофонии" [Коск.III.133] говорит "обожравшийся". Аристофан же пишет в "Геритадах" [Kock.I.429]: