Пир мудрецов

Но и дальнейшее никак не совместимо с суровостью его нрава. Вот [d] Критобул, воспитанный мальчик, дерзит своему старику-учителю [Ксенофонт."Пир".4.19], заявляя, что тот уродливее Силенов. Сократ же вступает с ним в спор о красоте, берет в судьи мальчика с танцовщицей и предлагает установить наградой победителю поцелуи судей. Какой юноша, попав в такую компанию, не развратится скорее, чем продвинется к добродетели?

14. У Гомера же на пиру Менелая участники задают друг другу вопросы, как это принято в умном разговоре, и учтивою беседою услаждают [e] себя и нас. Например, Менелай, когда гости вернулись из ванны и перед ними были разложены яства, следующими словами предлагает им принять участие в пире [Од.IV.60]:

Пищи откушайте нашей, друзья, на здоровье, когда же

Свой утолите вы голод, спрошу я, какие вы люди? -

затем, в знак своего расположения, он гостеприимно добавляет им от своей собственной порции [65]:

Тут он им подал бычатины жареной кус, из почетной

[f] Собственной части его отделивши своею рукою, -

а те, как это приличествует юношам, едят, соблюдая молчание; если же разговаривают, то близко склонившись друг к другу и не о кушаньях или о служанках хозяина, только что мывших их в ванной, но о богатом жилище их гостеприимца [74]:

Только у Зевса обитель убранство такое имеет.

(Именно так требует писать этот стих Селевк. Аристарх же безо всяких оснований пишет:

(189) Зевс лишь один на Олимпе обитель такую имеет (αυ̉λή).

В самом деле, ведь гости восхищаются не просто красотой дома. И как бы, например, на стенах разместились янтарь, серебро, золото? Ведь если при осмотре юношами дома говорилось о "звонких покоях" [74], (то есть высоких и просторных), то в нашем стихе говорится об утвари [73]:

Блещет всё златом, сребром, янтарями, слоновою костью, -

c естественным продолжением:

[b] Только у Зевса обитель убранство такое имеет.

Что за богатство! Как много всего! С изумленьем смотрю я.

Если же сказать:

Зевс лишь один на Олимпе имеет такую обитель, -

то после этого сказать:

Что за богатство! Как много всего! -

было бы в чтении крайней несвязностью.

15. Мало того, самое слово αυ̉λή ("обитель") только с большой натяжкой можно понимать как "жилище". Ведь оно, как правило, относится к предметам, имеющим сквозные пустоты. Мы говорим αυ̉λή, "имеет тягу", [с] о пространстве, продуваемом воздухом с обеих сторон (διαυλονίζειν); отсюда и название флейты - "авлос", так как она продувается воздухом; таково и всё, что вытянуто в длину, будь то ристалище или струя крови [Од.ХХII.18]:

Черная кровь тут горячей струей из ноздрей засвистала.

И шлем с вертикальной трубкой (для султана) называется "авлопида". И в Афинах существовали священные лощины-"авлоны" - о них упоминает Филохор в девятой книге своего сочинения. У Фукидида в четвертой книге [IV. 103] и вообще у всех историков, писавших прозой, слово "авлон" [d] мужского рода, однако у поэтов - женского. Так у Каркина в "Ахиллах" [TGF2.798]:

В глубокую лощину, где засел отряд.

У Софокла в "Скифах" [TGF2.252]:

И скалы, и пещеры, и прибрежные

Протоки.

Поэтому и у Эратосфена в "Гермесе":

Надвое логом глубоким рассечен (βαθύς αυ̉λών) ... -

форму мужского рода βαθύς следует понимать в смысле формы женского рода βαθει̃α, точно так же как θήλυς ε̉έρσε - "свежая роса" [Од.V.467] вместо θήλεια.

Итак, всё пустотелое и прямолинейное называется "авла" или "авлон". Однако в современном языке авлами называются царские дворцы [e] (дворы); так у Менандра [Коск.III.235]:

Сатрапам и дворцам (αυ̉λάς) прислуживать...

Также у Дифила [Kock.III.235]:

Толкаться во дворцах (αυ̉λάς) - занятье подлое

Бродяг, бедняг голодных да мошенников.

Это оттого, что перед дворцами бывает обширное открытое пространство, или потому, что царская охрана спит на открытом воздухе (παραυλίζεσθαι) за пределами дворцов. Но Гомер всегда употребляет слово αυ̉λή в смысле двора, то есть открытого пространства, где размещался алтарь Зевса Геркейского [т. е. Оградного]. По крайней мере, Пелея застают, когда он [Ил.ХI.774], [f]

Стоя в ограде двора (αυ̉λή) и держа златоблещущий кубок,

Черное оным вино возливал на священное пламя.

Приам же [Ил.ХХIV.640]

Часто в оградах двора (αύλή) по сметищам смрадным валялся.

И Одиссей приказывает Фемию и его спутнику [Од.ХХII.375]:

...из палаты, убийством наполненной вышед,

(190) Сядь на дворе (ει̉ς αυ̉λήν) у ворот.

А что похвала Телемаха одновременно относилась и к дому, и к его убранству, ясно из ответа Менелая [Од.IV.78]:

Дети, нам, смертным, не можно равняться с владыкою Зевсом,

Ибо и дом, и сокровища Зевса, как сам он, нетленны.)

16. Однако пора вернуться к пиру, в котором Гомер искусно находит повод показать цену сокровищ любимого героя. Богатства его неоспоримы, и Менелай, вежливо пропустив мимо ушей похвалы Телемаха, не [b] отрицает этих богатств, добавив только, чтобы избежать зависти, что добыл их "много претерпев" и менее всего заслуживает сравнения с богами:

Ибо и дом, и сокровища Зевса, как сам он, нетленны.