Пир Валтасара (Художник В. Писарев)

— А так… «Холодную войну» вел еще кастильский герцог Мануэль. С маврами. Он ее описывал примерно так: война эта не очень горячая и не столь ожесточенная, чтобы говорить о жизни или смерти, это «холодная война», которая тянется долго, к миру не приводит и не украшает тех, кто ее ведет. Могу добавить: «холодную войну» довольно успешно вел во Франции Людовик XI против герцога Бургундского. Он использовал угрозы, устрашение, всякие интриги, провокации, почти не прибегая к военным действиям. Если призадуматься, в истории «холодных» и «горячих» войн есть определенная последовательность. Они довольно ритмично сменяли друг друга. Точных временных закономерностей никто, правда, не установил еще…

— А их и не существует, — возразил Стив. — Любые войны — и «холодные», и «горячие» — результат злой воли одержимых жаждой власти… Но дело не в этом. Даже и не в том, что историю «холодных войн» можно растянуть на тысячелетия. Нынешняя «холодная война» — она качественно иная, чем все предыдущие, потому что в любой момент может перерасти в «горячую» — термоядерную. Вы вот упомянули о разрядке, Мигуэль. О ней говорят и пишут. А на Ближнем Востоке израильтяне воюют с арабами с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года: кончилось во Вьетнаме, начинается в Камбодже… Ничего себе разрядка, черт побери!

— Разрядка — это в целом между Западом и Востоком… Локальные войны были и будут.

— Одна из локальных воин тоже легко может перерасти в мировую — термоядерную. И ОТРАГ не понадобится.

Цвикк насупился:

— Тогда конец… Но я все-таки верю, что человечество сумеет избежать термоядерного ада. Если бы не верил, не торчал бы тут — в этой зеленой парной бане. Дарованные мне последние месяцы прожил бы как эпикуреец. А я вот потею тут… Человек обязан делать, что может. Каждый из нас в отдельности бессилен предотвратить ядерный апокалипсис — будь то я, вы, патрон, папа римский или президент Соединенных Штатов. Ну а объединив усилия, можно добиться многого… Движение сторонников мира растет и будет продолжать расти. И это хорошо… Я верю в его потенциальную мощь. Признаюсь, оно наполняет меня большим оптимизмом, чем ваш героический замах на ОТРАГ… Мы все в одной лодке. И перспектива у нас одинаковая: или выжить всем вместе, или вместе всем утонуть. Другого не дано… Парадокс нашей эпохи состоит в том, что эгоизм стал бессмысленным. Эгоист, пытаясь спасать только себя, губит и себя, и всех, ибо все чертовски переплетено. Шанс выжить — не в индивидуальном противоатомном погребе, а на улице — в колоннах борцов за разум, за мир. Это мое кредо, Стив, но оно не исключает твердого убеждения, что на голову змеи надо наступить раньше, чем она тебя ужалит. Да-а…

— При первой же оказии присоединяюсь к колоннам демонстрантов, — пообещал Стив, — буду до хрипоты кричать: «Нет — атомной бомбе!»

— Ладно, не иронизируйте. Это я тоже умею… Передавайте поклон Тиббу Линстеру.

— Поговорите с ним по видеоканалу, Мигуэль. Я пока остаюсь тут.

— Ждете кого-то?

— Шейкуну. Должен прилететь…

Шейкуна появился поздним вечером.

— Давай, давай, заходи, — обрадовался Стив, когда Шейкуна осторожно приоткрыл дверь веранды. — Садись и рассказывай.

— Все о’кей, шеф, — хрипло сказал Шейкуна, — Гаэтано передает: у них все готово, ждут главного босса. В Роттердаме полиция опять взяла наркотики. Очень много, шеф, — Шейкуна торжествующе надул толстые губы, — очень-очень много…

— Откуда?

— Из Гонконга.

— А кому предназначался товар?

— Паоло должен знать… Он выслеживал. Я его не видел.

— «Черные боссы» в Сингапуре и Гонконге проиграли очередную партию.

— Еще какую! — Шейкуна хмыкнул от удовольствия. — Много потеряли, шеф. На сотни миллионов…

— Не везет им последнее время.

— Очень не везет, очень, — согласился Шейкуна. — Паоло хорошо работал.

— Ему пора исчезнуть оттуда.

— Он знает. Санчо уже сменил его… Паоло скоро будет здесь.

— О’кей. Что в Лос-Анджелесе?

— Эта женщина не возвратилась. Она в Москве.

— Ты послал телеграмму?

— Из Майами, шеф.

— Ну и, наконец, Гвадалахара?

— Нет, еще Нью-Йорк…

— Верно, забыл. Что там?

— Там много… Хасан передает: адвокат Крукс был дома у мистер Пэнки, долго был, ходили по саду, Крукс кричал, проклинал. Потом был другой человек. Хасан его знает: Касабланка был четыре года назад… Хасан сказал — шеф поймет. Хасан говорил — это совсем плохой человек, хуже Пэнки. Тот человек долго был. Мистер Пэнки в ту ночь совсем не спал. Целую ночь дома ходил, кабинет ходил, таблетка — лекарство много ел.

— Интересно, — сказал Стив. — Это очень интересно, Шейкуна. Человек из Касабланки… Кажется, его звали Рунге? Хуже Пэнки… Даже не предполагал, что такое возможно… А что потом с этим человеком, Шейкуна? Ведь это было месяц назад.

Шейкуна вздохнул:

— Хасан не знает… Тот человек тогда улетел вертолетом. Вертолет ждал на берегу.

— А мистер Пэнки?

— Уезжал, приезжал. Много уезжал. Недавно в Мексике был. Сейчас в Нью-Йорке.

— Ну а что в Гвадалахаре?

— Нормально. Девушка Инге письмо прислала. Вот. — Шейкуна осторожно вручил Стиву маленький прямоугольный пакетик.

— Кассета? — улыбнулся Стив.

— Сказала — слушать надо.