Пир во время чумы: повести

— Заткнись, я еще с вами разберусь. — Четвертак нагнул плешивую голову, вывел раненого за ворота, прошептал: — Молись, чтобы я тебя больше не увидел.

Классик вылез из машины, оглядел извоженные в грязи фигуры, сказал:

— В такой униформе на манеж не пускают. — Стянул с себя плащ, застелил им заднее сиденье. Снял ватник со Станислава, положил на водительское место, сказал строго: — И не ерзайте, не то высажу на галерку.

— Куда я тебя? — спросил Гуров у задержанного.

— В бедро, — ответил тот.

— Значит, жить будешь. — Сыщик тронул машину.

— Но кровью изойду. — Незнакомец сжал зубы.

— Не успеешь, — успокоил Гуров. — Свечку поставь, что я захватил тебя, а не криминал. Там санпомощь простая: паяльник да плоскогубцы.

— Стой, стереги машину, орел, — сказал Гуров парню в кедах, вытаскивая с помощью Станислава раненого и внося его в подъезд.

— Всю жизнь ты, сукин сын, меня обворовывал, я слова не говорил, — донесся до оперативников несколько окрепший голос Капитана. — Пятнадцать минут осталось. Сашка, будь человеком!

— Обождешь, — укладывая раненого на пол, сказал Гуров. — Сильвер, помоги ребятам, ты у нас по ранениям спец. Снимите с него штаны, взгляните — если выходного отверстия нет, перетяните, повезем в больницу.

Капитан затих, с любопытством выглядывая из-за ширмы. Стас с Сильвером возились с раненым, который, надо сказать, держался как мужик и, когда его ворочали, не проронил ни звука.

Гуров разделся до плавок, свалил мокрую одежду в кучу и примерял различную одежонку, которую Классик вытаскивал из бездонного шифоньера.

— Есть, — удовлетворенно заявил Стас, — выходная дырочка не маленькая, но, главное, она имеется. Сильвер, открой бутылку водки, дай чистую тряпку, рубашку — что найдется.

— Фигурка у вас, господин полковник, хоть на манеж выходи. Лишнего нет, а что есть, содержите в надлежащем порядке, — говорил Классик, кидая Гурову клоунский костюм. — Думаю, в самый раз будет. Заместо исподнего, а брюки и верх отыщем.

В это время зазвонил телефон.

— Это меня, — сказал Гуров. — Стас, подойди, скажи, сейчас подойду.

— Слушаю, — ответил Станислав. — Здравствуйте, Мефодий Сильверстович, они переодеваются. Извините, не мое собачье дело, однако в вашем городе непорядок. Мало того что грязь непролазная, так еще посторонние люди палят из пушек, будто они у себя дома. Извините.

— Гуров, — сказал сыщик, прыгая на одной ноге и с трудом усаживаясь на стул.

— Вы чего творите? — сдерживая гнев, произнес Мефодий Сильверстович. — Почему мента к себе забрали? Он наш.

— Во-первых, здравствуйте, Мефодий Сильверстович. Во-вторых, спасибо за профессиональные кадры. Ваш Четвертак — просто высший класс, в толпе стрелка определил. Он точно не мент, наемников было двое, одного взяли ваши, другого — я. Их необходимо допросить. Ты допрашиваешь своего, я — своего. — Гуров выдержал паузу.

— Издеваешься, — утвердительно произнес Мефодий. — Знаешь, что братва стрелка замочила. Мне нужен…

— Помолчи и слушай, — перебил Гуров. — О том, что Котунь твой город, забудь. Молись, что приехал я, а не другой. У меня воловье терпение, я с тобой разговариваю. Для меня Акула кто? Уголовный авторитет. А тебе, старому, Николай вместо сына. Человека, которого я взял, вам не допросить. Вы не знаете, о чем его спрашивать, не поймете ответов, не отличите правду от лжи.

— Да мы его… — встрял Мефодий.

— Знаю, — перебил сыщик. — Паяльник да тиски. У тебя труп имеется? Станет два трупа. Охота началась не только на меня, больше на Николая и тебя — письмо-то у вас. И вам не защититься, тут на тачке не прокатишься, из ствола не полоснешь. Надо узнать, кто за веревочку дергает. Я могу узнать, ты — никогда. Так что не зли меня. Иначе я исчезну, ты останешься со спецслужбой один на один. И никакой воровской сход не спасет, тебя твои же братки либо сами распнут, либо властям выдадут.

— Пугаешь? — Голос Мефодия сел.

— Тебя пугать поздно. Хочешь внука качать? Сиди тихо, без моего ведома только в сортир. Да, вот еще. — Сыщик закурил. — Возможно, я приглашу в город больших начальников, сам в аэропорту встречать буду. Чтобы твои бойцы-кретины ходили в те дни на цирлах и дышали тихонечко. Понял? Я тебе сам звонить буду. Привет Насте и Варваре Никитичне. — Гуров положил трубку.

Друзья смотрели на сыщика с уважением и страхом. Пленного они перевязали, одели, дали ему стакан коньяку — лицо у него порозовело.

— А мне? — спросил Капитан. — Время давно прошло.

— Сильвер, дай Алексею Ивановичу, предупреди, что на ночь получит последнюю дозу в жизни. Стас, помоги раненого отвезти к нам, разговаривать будем.

Раненого усадили в кабинете в кресло, под простреленную ногу подставили тумбочку с подушкой, чтобы нога оказалась выше таза. Гуров принял душ, переоделся в нормальный костюм, белую рубашку с галстуком, втихую, чтобы никто не видел, выпил коньяку, сел за стол, молча смотрел в окно. Перед ним лежали документы задержанного, сыщик не глядя отодвинул их в сторону. Наконец он вздохнул и тихо заговорил:

— Я полковник Главка МВД России Гуров Лев Иванович. Как вас зовут?

— Документы у вас, — ответил задержанный.