Пирамида

Так не хотелось, чтобы и мое депутатство осталось простой формальностью! И я задался целью организовать клуб. Клуб интересных встреч, к примеру, то есть клуб общения, чтобы людям района было где послушать других, поговорить самим, найти, может быть, новых друзей. О полезности открытия таких клубов говорили еще в период после XX и XXII съездов партии, потом эта инициатива заглохла, но периодически возрождалась опять. В райисполкоме эту идею поначалу горячо поддержали, нам удалось даже провести три встречи, и название новому клубу дали: «Добрый вечер». Мои избиратели также с энтузиазмом восприняли идею клуба — ведь бойцами были главным образом молодые ребята! Однако… Получилось так, что, поставив, очевидно, жирную галочку об организации нового клуба, отдел культуры исполкома потерял желание возиться с нами — мы ведь требовали внимания к себе, помещения! — перестал нас поддерживать, а мою кандидатуру на следующие выборы не выставили. Клуб; разумеется, тихо скончался, у меня же остался материал для очередной повести — сатирически-юмористической, — которую так и назвать можно: «Клуб». В кавычках.

Еще только одна деталь. В нашей депутатской постоянной комиссии по культуре был один человек, который ни разу не сказал ни слова ни на заседаниях, ни на сессиях, хотя приходил аккуратно. Большой, добродушный, молчаливый мужчина. Оказалось, что его выбирали депутатом уже… восьмой раз подряд. Двадцать лет, значит, просиживал он молча, исполняя тем самым, значит, свой гражданский долг. И мне доподлинно известно, что его выдвинули тогда опять — на следующий, девятый срок… Возможно, он и сейчас в депутатах.

Не выдвигали же из нашей комиссии на новый срок только двоих: меня и председательницу, директора школы, которая вместе со мной активнее других поддерживала идею клуба. И название-то, кстати, как раз она придумала и даже предоставила актовый зал своей школы для первой клубной встречи. Слишком активно, видимо, проявили мы свои депутатские полномочия, слишком выбились, очевидно, в непонятную сторону из аккуратного общего строя.

Ну, в общем, бог с ним, с депутатством и клубом, нет так нет, это, в конце концов, не мое прямое дело. А вот совсем грустно-то было, что «Высшая мера» так и лежала в рукописи. К тому времени уже… шесть лет. Она побывала почти во всех толстых журналах. Хвалили. Но не печатали.

Да, годы шли. И по-прежнему звучали у нас в разных залах «аплодисменты, переходящие в овацию», когда «все встают», по-прежнему каждый шаг, каждое малейшее действие ничем не примечательного человека, не знаю уж по каким причинам, вознесенного на вершину общественной остроконечной пирамиды, преподносилось как откровение, как истина в самой последней инстанции, вызывающая едва ли не слезы умиления. Миллионы, миллиарды печатных страниц, бесконечная череда волн эфира заполнялись словами, почти не имеющими смысла, забытыми тотчас же, как только человек покинул вершину. Да им и тогда, когда они звучали, собственно, не придавалось значения… Но тысячи и тысячи писателей, журналистов, редакторов, подвизающихся на ниве слово- и звукотворчества, сотни тысяч фотографов, художников, музыкантов, печатников, техников множества областей работали не на то, чтобы действительно собрать большой урожай зерна, которого нам так не хватало (отчего и вынуждены были все в больших количествах ввозить из-за рубежа), не на то, чтобы умножать стада скота и решить наконец затянувшуюся продовольственную проблему, не на то также, чтобы построить дома, в которых было еще столько остро нуждающихся, нет. Они работали на атмосферу. Атмосферу искаженных ценностей, замалчивания правды, создания искусственных фетишей, которые вопреки фактам поддерживали бы существующий порядок вещей. Они работали как раз на то, чтобы государство наше не в состоянии было исправлять ошибки.

Типична история с «Высшей мерой», все больше и больше я убеждался в этом. Типична.

СОБРАНИЕ В РЕДАКЦИИ ГАЗЕТЫ

Но вот вновь вмешались законы природы, и власть сменилась.

Начались новые веяния, и однажды некоторых писателей-публицистов Москвы собрали в редакции «Литературной газеты». Пригласили на это собрание и меня.