Пирамида

Да, меняются времена, меняются роли. Окраска и масштаб деяний меняются, но суть человека, типы остаются прежними!

Ведь корыстолюбие, эгоцентризм только и ищут, под какой личиной проявиться. Любой флаг тут годится, любая идея. Вот Милосердова и Джапаров… Если в условиях спокойного, мирного времени, когда личному благополучию судьи, в общем-то, ничего и не угрожает – думай себе, не спеша и не суетясь, разбирайся в хитросплетениях происшедшего, ищи мотивы, улики, копай истину – если и тут торжествует столь поверхностная поспешность, нежелание разбираться, лень, стремление поскорее закончить, непонимание и неуважение, то что же тогда в «лихую годину»? Если в обычное мирное время Джапаров – троих в один день, то сколько же тогда? Состоявшие не из таких ли, как Милосердова и Джапаров, «тройки» вершили во время оно суд скорый, неправый, словно торопясь сократить численность граждан, долженствующих жить «в светлом будущем»?

Вот так и набрало человечество миллионы и миллиарды своих убиенных. Так и топчется оно на месте, ходит кругами, самоистребляясь при помощи типов.

Еще типы…

Но и другие, менее «масштабные», но не менее, а может быть, и более распространенные типы были интересны в деле Клименкина. Возьмите Ичилова. Чем не любопытнейший тип? Большой и сильный телом лжесвидетель. Слабая душа в мощном теле. Подковы небось руками гнул, а плакал в зале, когда адвокат своими вопросами припер его к стенке. Чем-то сумел же взять его Бойченко. Сломил волю, которой, видно, не слишком богато было в мясистом теле.

А какой прекрасный тип Светлана! Светлое что-то даже в имени… Жена дважды судимого и опять вот посаженного молодого человека, не блещущего внешними данными. Ах, милая Светлана, русская наша женщина, все терпящая, прощающая и тогда именно хранящая верность, когда, казалось бы, и смысла нет… Вновь и вновь возвращался я к этому образу. Конечно, она интересовала меня больше, чем сам Клименкин! Прекрасна русская душа, данная нам в награду за многочисленные мучения наши, а может быть, и ставшая причиной многочисленных этих мучений… Воистину: если суждено народу нашему сыграть роль в многострадальной истории человеческой, то на первом плане, может, и будет вот это, женское наше начало – самоотверженное и всепрощающее, любящее, несмотря ни на что и вопреки всему… Да так вот и стала жизнь Светланы после ареста любимого полной смысла, фантазировал я, думая об этой своей героине. Но как же тогда нелегка и непроста жизнь, если в горе только и проверяется истинная любовь! Вот она, российская наша судьба… Да, вот тут-то, вот тут водораздел и намечается, в вопросе любви. Только ли из-за верности идее, только ли из-за служебного рвения унижала в суде Светлану Наталья Гурьевна Милосердова? А не зависть ли тут была? Возможно, скрытая, не осознаваемая… Кто же знает! Все переплетено в человеке, будешь искать – чего только не найдешь… Сложно, сложно… И интересно!

Ну, в общем, чем больше я размышлял, чем дальше увлекался, тем труднее было взяться за конкретную повесть. Вот, к примеру, я Клименкина как-то все вниманием обхожу, хотя он и есть главный-то пострадавший (если не считать, правда, Семенова Анатолия). А ведь это же представить только, что пришлось ему, Клименкину, пережить! Два с лишним месяца в камере смертников, в ожидании расстрела за преступление, которого не совершал. Отказ от прошения о помиловании… Да, третья судимость, да, в каком-то смысле уже привык (если можно к тюрьме привыкнуть), сник – на воле пил в последнее время… – но ведь это легко так сказать, а вы представьте-ка себя на его месте. Двадцать лет от роду, только что жизнь начал. Ведь другой-то жизни не будет. Неудачно, ох, как неудачно начал, а тут еще и приговор к расстрелу. Ничего себе звоночек! Ничего себе предупреждение! Конечно, мы можем рассуждать на тему, что, мол, жизнь ученого или художника дороже не только обществу, но и ему самому, потому что он явственнее представляет себе ценность ее, яркость и насыщенность каждого дня – но ведь это будет только лишь рассуждение. Где критерий ценности жизни каждого? Где шкала отсчета?

Да, и фигура Клименкина вырастает в полный свой рост и тоже становится типом: невинная жертва! Таких в истории нашей было столько, что не сочтешь. Многие ли ограждены? Ау, бойченки, джапаровы, милосердовы! Ограждены ли вы-то сами? Можете ли вы сами-то быть уверены? А ведь сами, сами вы и поддерживаете атмосферу эту, когда от тюрьмы да от сумы…

Нет-нет, фантазии давать волю тоже особенно-то нельзя. Тут далеко зайти можно, не выпутаешься. А мне-то конкретную повесть надо. И скорее!

Начало