Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

- Так, все ясно! Миниатюризация в действии! Удобно конечно… - потом одна сомнительная мысль проскочила у меня в голове. - А где старый генератор? И вообще, сколько их ты тут наклепал? - настороженно спросил я.

- Правильно мыслишь! Старый генератор я разобрал, а новых сделал три. Каждому по-своему будет, чтобы не бегать друг к другу.

- Но ты понимаешь, что это уже стоило Ташиной жизни и, если хоть капля информации просочиться от нас наружу, это может и нам того же стоить?

- Ты что, меня за лоха держишь?! Все под контролем! Что мне - жить надоело? На тебе второй прибор для Славки, хотя сам решай, давать ему его или нет, - сказал Федька, доставая второй приборчик.

- Я пока воздержусь ему прибор давать. И тебе советую одному пока не выходить. Или забыл случай с привидением?

- Не пугай! Сначала походим вместе. Потом посмотрим по обстановке. Ну все, мне бежать надо. Так что, бывай! - и Федька вытолкал меня из квартиры.

Вернувшись домой, я застал Славку слоняющимся по квартире в плену собственных мыслей. Если его хилые потуги и можно было назвать уборкой, то только закрыв глаза.

- Давай, выкладывай, что надумал? - спросил я его, скинув куртку и башмаки.

- Я думаю, надо начать с умирающих! - глаза Славки блестели каким-то нехорошим блеском. - Их должно быть по больницам немало.

- Постой, постой! Так не годиться! Мы ничего не добьемся наскоком. Идея правильная, но твой "энтузиазм" мне явно не нравиться!

- Да что там! Подсмотрим, как души уходят, и попытаемся так же!

- Так! - кажется, со Славкой дело обстояло немногим лучше, чем пару дней назад. - Все! Или ты сейчас мне пообещаешь через четыре часа вернуться со мной обратно в тело, или я испорчу генератор и спущу таблетки в унитаз!

Не знаю, выполнил бы я эту угрозу, но в этот момент я был уверен на сто процентов. Славка, почувствовав твердость моего духа, сник и с трудом выговорил, как пионер на разборке пьяного дебоша:

- Я обещаю.

Вот до чего может довести человека шантаж! Оставалось только надеяться, что он сдержит свое слово.

- Верю! Теперь, что мы еще будем делать, кроме как гоняться за свежими покойничками?

- Есть кое-что! - вымученно улыбнулся Славка.

- Тогда, сегодня действуем по твоей программе. Но помни про обещание! Все! Пошли на боковую!

В то время, как Славка прошел в спальню, я заскочил на кухню за таблетками и, заодно, припрятал второй генератор. "Отправлялись" мы по уже привычной схеме: сначала он, потом я. Славка сразу подхватил меня и потащил в Первую горбольницу. В большом желтом кирпичном здании было множество коридоров и комнат, и я, наверно, блуждал бы там неизвестное количество времени, пока нашел бы нужную палату. Славка же, уже зная все расположение больницы, потащил меня прямо в отделение первой помощи. Там ничего серьезного не наблюдалось. Кто-то сидел в коридоре, видимо с незначительными осложнениями. Несколько человек лежало на кроватях-каталках. Кто-то постанывал, кто-то молчал. Но никого в критическом состоянии не было.

- Здесь ничего не дождемся! - вынес вердикт Славка. - "Поехали" в реанимационное!

- Экий ты кровожадный! Сейчас всех бы на тот свет! - пытался вяло подшучивать я, но выходило мрачновато.

В реанимации пациентов было достаточно, но все находились в более-менее стабильном состоянии. Славка уже в отчаянии перелетал от прибора к прибору, считывая показания. Наконец сказал:

- Так мы можем пару дней сидеть на одном месте! Надо найти дежурящую сейчас больницу по этой части города. Здесь явно не час пик. "Поехали", посмотрим "Комбинатовскую" больницу, она здесь рядом, а потом во Вторую городскую, а там железнодорожников. Хоть где-то что-то да найдем!

- А действительно, сколько людей умирает каждый день в больницах? - я запоздало озадачился траурной статистикой.

- А кто его знает, но немало! Только вот умирают они в разных местах: в скорой, в палатах, в реанимации…

- В морге… - опять мрачновато пошутил я.

- Бывает и так, но, надеюсь, редко,- по-философски ответил Славка и скомандовал. - Цепляйся, летим дальше.

В следующей больнице нас тоже ожидало фиаско, и только во второй городской мы попали на активную работу приемного отделения скорой помощи. Здесь, как раз выкатывали из машины человека, побывавшего в автомобильной катастрофе. Бедняге не позавидуешь. Средних лет мужчина жильцом явно не выглядел. Судя по перевязкам и капельницам, у него были многочисленные травмы, в том числе головы, и по-видимому значительная потеря крови. Славка сразу подцепился к пациенту и прокомментировал свои ощущения:

- Глухо! Он или уже с душой расстался или она вот-вот выйдет из тела! - комментировал он ситуацию.

- Отпусти его и подождем. Если его оживят, то пойдем дальше искать, а если сердце остановиться и он таким и останется, то он уже "ушел".

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное