Пирамиды роста

Сказал, живи со мной, жена слова не скажет, да отказалась, потому что мужчина отбирает у колдовки силу. Но так запал в душу, что сожгла потом цыганку, пытавшуюся перед ним осрамить.

За ужином дома обронила:

– В Белом доме была. Случайно.

– «За случайно бьют отчайно», – хихикнула Вика.

– Там внутри тускло, совково.

– Зато в темноте похож на торт безе, – возразила Вика.

– Лечила там кого? – уточнила мать.

– Лечила…

– А мы к Вознесению Господнему готовимся! – многозначительно сообщила мать, тема Белого дома её не зацепила.

– Что это вдруг? – спросила Валя.

– Вдруг не вдруг, а Бога пора уважить, – мать достала исписанный лист бумаги.

– Бабулька переломалась на святом духе, – подмигнула Вика.

– Это ж я тебя в тропарёвской церкви от дурных уколов вымолила! – призналась мать и стала зачитывать с листа по слогам: – Написано: «Афанасий Великий изъясняет, что Вознесение Господне праздник в честь вознесения плоти Иисуса Христа на небо и обетовании его во втором пришествии. Означает обожение человеческой природы…»

– Сама-то поняла, что прочитала? – улыбнулась Валя.

– Батюшка сказал, Бога не понимать, а любить полагается, – ответила мать. – Семья у нас по церковной части слабенькая, а надо роднёвы грехи отмолить, мужа тебе выпросить да учебу Викуське. В партию меня не взяли – политграмоты не знала, хоть тут отработаю.

– Бабка как девочка из секты, – заметила Вика, когда ложились спать. – Неужели я так же колбасилась?

– Когда человек себя не принял, он и Бога не примет. Разве как начальника.

– А чё это за Вознесение Господне?

– Бабушка Поля говорила, с Вознесеньева дня весна входит в полный сок, а там и лето. Костёр надо в этот день жечь и хороводы водить в раздолье, а не в церкви на коленях стоять…

Виктор снова не звонил, но прислал со Славой корзину экзотических фруктов. И Маргарита, обижающаяся на Валину скрытность, смотрела зверем, пока ей не отсыпали половину и не сказали, что это от благодарного пациента. А через несколько дней, вечером, когда Валя пила на кухне чай, Вика притащила из большой комнаты телефонный аппарат на длинном шнуре и хмыкнула:

– Прикинь, рыбный швед нарисовался!

– Здравствуй, Валья! – сказал Свен, будто расстались позавчера и договорились созвониться именно сегодня.

– Здравствуй, Свен!

– Я теперь в Москва. Хочу иметь с тобой ужин.

– Давай в выходные. Вместе с Викой.

– Надо адрес для мой водитель, он сделать доставка подарки от меня и Сонья. Москва имеет большой агрессия на дорога, я не водить здесь машина.

– И что с ним теперь делать? – пожаловалась Валя Вике.

– В Третьяковку. Чё ещё с ними делают?

Водитель Свена заехал, когда Валя с Викой были на работе. Это был пожилой русский дядька в костюме с галстуком. Мать открыла ему, заметалась, почтительно сняла передник, пригладила волосы, поклонилась чуть не в пояс:

– Милости просим!

А он буркнул:

– Куда поставить?

Плюхнул коробки и свёртки, упакованные в нарядную бумагу, на пол коридора и ушёл. Когда Валя с Викой вернулись домой, мать заголосила:

– Мать деревенскую давешний депутат не уважил! Поздороваться побрезговал! Только коробки швырнул!

– Это не депутат, а водитель Сониного друга. Привёз от Сони подарки.

Мать недоверчиво развернула упаковочную бумагу на коробках и снова заголосила:

– Батюшки-светы! Добра-то, добра!

Чего только не было в коробках и свёртках. И здоровенный сервиз, и изысканное бельё, и роскошный плед для матери. А главное, невозможно было понять, что от Сони, что от Свена. Скорее всего, Соня помогала ему выбирать.

Вика тут же напялила присланный ей модный прикид и стала крутиться у зеркала:

– На нашей улице перевернулся грузовичок с ништяками! Рыбный-то чёткий! Через полгода притащился, как обещал.

А у Вали было чувство, словно приехал красивый богатый младший брат, которого придётся опекать, потому что старшая, потому что местная. И надо найти ему невесту, ведь жаль, если попадёт в плохие руки.

Свен позвонил на следующий день:

– Я имею отличный офис, но не имею помощница. Делал разговор к тебе, Валья?

– Помню разговор. И помню, что тебе ответила.

– Сказала про человек. Он тебя позвать?

– Да.

– Ты есть его жена? – спрашивал так чётко, словно речь шла о сортах и количестве покупаемой рыбы.

– Нет. Он женат. Он политик.

– Он имеет любовь к жена и карьера, а не к Валья? – подчеркнул Свен, и это резануло по сердцу. – Когда мы будем семья, не станешь делать любовь к другой мужчина.

– Люблю его как сумасшедшая!

– Хочу делать встреча с ним, с политик, – попросил Свен.

– Я ему сказала, что ты старый, толстый и не говоришь по-русски, – засмеялась Валя.

– Это будет приятно, что ты делать отказ не старый и говорю по-русски. – ответил Свен. – Мне хорошо спросить с этот политик о таможня. Я хотел делать как закон, но русский партнёр сказал, как закон нельзя.

Валя была бы рада их познакомить, но Горяев не появлялся. Правда, стал звонить: коротко и нежно говорил, что соскучился, что вот-вот будет посвободней. И прислал в кабинет водителя Славу с корзиной роз. Пришлось снова соврать Маргарите, что это от благодарного больного.