Пиранези

Сейчас, войдя в Зал, я первым делом заметил, что часть гальки забрали: сбоку у вала была выемка, которой прежде не было. Я изумился. Кто мог такое сделать? Грачи и вороны иногда берут в клюв камешки, чтобы разбивать моллюсков, но птицы не станут без причины перетаскивать столько гальки.

Я огляделся. Что-то белое было разбросано на Плитах в северо-восточном углу Вестибюля.

Я подошел туда. Слишком поздно до меня дошло, что камешки составляют формы. Слова! Слова, которые сложила 16! Прежде чем отвести глаза, я успел прочесть всю надпись. Буквы примерно 25 сантиметров высотой гласили:

ТЫ МЭТЬЮ РОУЗ СОРЕНСЕН?

Мэтью Роуз Соренсен. Имя. Три слова, составляющие имя.

Мэтью Роуз Соренсен…

Во мне возник образ, словно память или видение.

…Я как будто стоял на пересечении множества улиц в городе. Темный дождь лился на меня с темного неба. Огни, огни, огни горели повсюду! Они были многоцветные и все отражались в мокром асфальте. Здания высились со всех сторон. Мимо проносились автомобили. На зданиях были написаны слова и нарисованы изображения. Темные формы наполняли улицы; я сперва подумал, это статуи, но они двигались, и я понял, что это — люди. Тысячи тысяч людей. Много больше, чем я когда-либо воображал. Слишком много людей. Разум не мог вместить мысль о таком многолюдстве. И все пахло дождем, металлом и затхлостью. У видения было имя, и это имя было…

Но в тот самый миг, когда слово забрезжило на краю сознания, оно исчезло, и видение тоже. Я снова был в Реальном Мире.

Я зашатался и чуть не упал. В голове плыло, я задыхался, во рту пересохло.

Я посмотрел на Статуи по Стенам Вестибюля.

— Воды, — обратился я к ним. — Дайте мне попить.

Однако они всего лишь Статуи и не могли принести мне воды. Они лишь смотрели на меня с Благородным Спокойствием.

Я…

Третья запись от Двадцать первого дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

16 нашла способ исполнить свой черный замысел и свести меня с ума! Я стер ее последнее послание, и что она сделала? Сложила послание, которое я не мог уничтожить, не прочитав!

Ты Мэтью Роуз Соренсен?

Я… Я запнулся. Я…

Поначалу мне не удавалось выговорить больше ни слова.

Я… Я Возлюбленное Дитя Дома.

Да.

И тут же я почти успокоился. Нужно ли мне быть кем-то еще? Вряд ли. Следом пришла еще одна мысль.

Я — Пиранези.

Однако я знал, что не верю в это по-настоящему. Пиранези не мое имя. (Я почти уверен, что Пиранези не мое имя.)

Как-то я спросил Другого, почему он называет меня Пиранези.

Он рассмеялся неловким смехом. А, это (сказал он). Ну, наверное, поначалу это была вроде как шутка. Надо же было как-то тебя называть. А имя тебе подходит. Оно ассоциируется с лабиринтами. Ты ведь не против? Если против, я не буду.

Я не против, ответил я. И тебе действительно надо как-то меня называть.

Сейчас, когда я пишу, Тишина Дома как будто наэлектризована предчувствием. Он словно чего-то ждет.

Ты Мэтью Роуз Соренсен?

Как я могу ответить на вопрос, если не знаю, кто такой Мэтью Роуз Соренсен? Быть может, надо посмотреть Мэтью Роуза Соренсена в Указателе?

Я пошел в Восемнадцатый северо-западный Зал и долго пил воду. Она была свежайшей (всего несколько часов назад в Зале висело Облако) и восхитительно вкусной. Я немного постоял, затем пошел во Второй северный Зал, где держу Дневники и Указатель.

Ты Мэтью Роуз Соренсен?

Из-за того что у Мэтью Роуза Соренсена три имени, его не сразу удалось найти в Указателе. Сперва я искал его на «С». Ничего. Посмотрел на «Р». Там было три рубрики:

Роуз Соренсен, Мэтью: публикации 2006–2010: д. 21, с. 6

Роуз Соренсен, Мэтью: публикации 2011–2012: д. 21, с. 144–145

Роуз Соренсен, Мэтью: биографическая справка для «Отверженных и ослепленных»: д. 22, с. 200

Последняя рубрика выглядела многообещающе.