Пираньи Неаполя

– А то, – ответил Мараджа, – когда фишки закончатся, придет как миленький.

– Его же здесь пристрелят, – недоумевал Бриато.

– Да, но это будет непросто. Его интерес – Санита, Форчелла, вокзал, Корсо-Умберто, Сан-Доменико. Он то здесь, то там, как только видит опасность, уходит.

– Ты думаешь, у него пушка есть? – поинтересовался Зубик.

– Я думаю, нет. А если и есть, то такая же, как у нас, – старое ржавое железо, ну, может, еще нож.

В последующие за этим событием дни Николас неоднократно прочесывал территорию взад и вперед. Просто помешался на этом. Даже Летиция заметила, что он чем-то озабочен, но сильно не беспокоилась, ведь у Николаса голова всегда была занята какими-то мыслями. В конце концов Пернатый появился. Он начал издалека, не сразу на территории Копакабаны. Теперь его клиентами были негры и подростки, и продавал он так дешево, что за это его могли бы прикончить и свои. Он промышлял у моста Магдалены и немного на вокзале. Там Николас и увидел его, как раз на площади Гарибальди, под таким проливным дождем, когда становится темно, как ночью. Но это был, без сомнения, он. В черной толстовке с Тупаком Шакуром[20], он никогда не снимал ее, даже в тридцатиградусную жару. Стоял, натянув на голову капюшон, и говорил с каким-то типом, которого Николас видел впервые. Мараджа заглушил мопед и, отталкиваясь ногами, подъехал к ним. У него не было четкого плана действий, он просто думал застать Пернатого врасплох, а там как пойдет. Оглушительный раскат грома: все, в том числе и Пернатый, невольно подняли головы. Николас стоял перед ними, промокший до нитки, в прилипших к ногам джинсах.

Пернатый схватил свою “Веспу”, прислоненную к ограде, и метнулся прочь. Он удирал, выделывая виражи так, что, казалось, ухом касался дороги. Просачивался между машинами, вставшими в пробке из-за чертова дождя. Вылетел на Корсо-Умберто – плотный поток, машины прижались друг к другу, клаксоны орут, дворники в бешеном ритме сбивают воду справа налево, слева направо. “Так льет в тропиках”, – подумал Николас. Так лило у Хельмовой Пади, и он ощущал себя непобедимым урук-хаем, куртка, застегнутая наглухо, как броня[21]. Люди на тротуарах вжимались в стены домов, пытаясь укрыться под балконами. Пернатый в каждой луже поднимал фонтан брызг и, если видел между машинами щель, просачивался туда. Оттирал рукой воду с лица, как полотенцем, и еще сильнее давил на газ. Николас с трудом поспевал за ним, кричал: “Я тебе ничего не сделаю, надо поговорить!” – но Пернатый продолжал давить на газ, выставив локти так, что задевал зеркала машин. В этом хаосе, как на передовой, он все равно ничего не услышал бы. Погоня продолжалась, Пернатый резко поворачивал, скрывался в узких переулках. Не притормаживая, идеально вписывался в поворот. Ехал, как по минному полю, только вместо того, чтобы избегать мин, нарочно попадал на них.

В одном из переулков (а Николас уже не понимал, где они находятся, главное – не упустить беглеца из виду) Пернатый влетел в глубокую лужу. Колеса мопеда почти полностью скрылись под водой, и Николас подумал, что вот сейчас все, конец, но тот прибавил газу, и “Веспа” повиновалась, подняв цунами грязной воды. Николас ехал рывками, тормозил, когда чувствовал, что заднее колесо теряет сцепление, несколько раз невольно натыкался на бамперы впереди стоящих машин. Огрызался на тех, кто хотел его остановить, и требовал предъявить документы. Старался не влететь в рытвины, которых было немало на дорогах и которые всякий раз во время ливня наполнялись водой. Он почти не чувствовал рук, слившихся с рулем скутера в одно целое. Выжать до максимума акселератор, не упустить из виду “Веспу”. Тропический ливень между тем перешел в град. Крупные градины падали на капюшон Пернатого, но разве это могло его остановить? Николас тоже не думал сдаваться и, чертыхаясь, продолжал преследование. Этой гонке должен настать конец?!

Град закончился мгновенно, будто там, наверху, закрыли крышку, но дорога была белой, как в снегу. “Веспа” оставляла колею, по которой след в след, чтобы не упасть, ехал Николас. Затем пейзаж снова изменился: дождь стих, и люди высыпали на улицу. Пернатый гнал прямо, при каждом удобном случае обдавая прохожих черной грязью из луж. Все негодование доставалась Николасу, ибо эти бедолаги не могли поймать того дьявола, что удирал, но пытались схватить того, кто за ним гнался.

Небо наконец-то посветлело, тучи расступились. Однако запах паленых тормозных колодок и раскаленный глушитель стали подавать сигналы, проигнорировать которые было невозможно. Мараджа почувствовал вонь не сразу, он решил, что пора прекращать эту гонку. Пернатый тоже устал, он даже не заметил, когда Николас исчез из зеркала заднего вида. Мчась мимо университета, он вдруг понял, что из переулка ему наперерез выезжает Николас, который объехал здание с другой стороны. На мгновение Пернатый пожалел, что не вооружен, но решил сдаться. Он видел руки Николаса, лежавшие на руле скутера, и втайне надеялся, что останется жив. Если бы Николас хотел, он уже давно выстрелил бы.