Пиранья. Бродячее сокровище

– Знаешь, что самое смешное, Джонни? Я толком не уверена. Но чутье у меня тонкое, особенно на презренный металл, и я нутром чувствую за всем этим что-то такое...

– Ну, чего тут непонятного, – сказал Мазур. – Когда я ходил на панамском танкере, у нас был боцман. Так этот обормот, представь себе, не только чуял нутром за километр кабаки и полицейские патрули, но и...

– Джонни, давай посерьезнее! – резко прервала она все с тем же тягостным раздумьем на лице. – К черту каких-то там боцманов... Совершенно дурацкое сравнение. Можешь ты всерьез проникнуться делом?

– Конечно, – сказал Мазур. – В особенности если и мне в карман упадет пара монеток, а лучше бы дюжина-другая...

– Вот так гораздо лучше, – серьезно сказала донна Роза. – Понимаешь, у меня есть родственница... Довольно дальняя. Племянница крестной моего дяди. По нашим меркам это все же родня, а к родственникам у нас принято относится заботливо и помогать им при необходимости... в особенности, если для этого не нужно развязывать кошелек. Она живет в городишке неподалеку от Чакона. Знаешь, этакий чертовски древний и славный род, ведущий начало чуть ли не от первых конкистадоров... Куча ничего теперь не значащих титулов, имена дедушек и прадедушек то и дело попадаются на страницах учебников по истории – но от былого великолепия остались только драные грамоты, подписанные давным-давно забытыми королями, пара фамильных безделушек да полуразвалившееся родовое гнездо. А карман-то совершенно пуст...

– Примерно представляю, о чем ты, – сказал Мазур. – Я ведь австралиец, а значит, имею кое-какое отношение к рассыпавшейся прахом Британской империи. Попадались и мне такие, насмотрелся. У нас служил третьим помощником самый натуральный британский герцог – вот только за душой у него не было ничего, кроме жалованья и золотых дедушкиных часов, которые тот получил в подарок от какого-то короля...

На сей раз она не назвала его сравнение дурацким. Кивнула с понимающим видом:

– Вот именно, что-то похожее я и имею в виду... У отца еще хватило денег, чтобы выучить ее в Штатах, но дальше дела пошли совсем скверно, пришлось продать последние земли, остался только дом. Она сама, правда, не нищенствует, работает на какой-то там университет...

– А профессия?

– Историк.

– Ага, – со знанием дела сказал Мазур. – Старая грымза в золотых очках... Я таких в кино видел.

– Значит, ты смотрел не те фильмы, – отрезала донна Роза. – Ей лет двадцать пять, и я бы ее с удовольствием взяла на работу, но она, конечно же, отказалась бы с негодованием – мы из приличных, ха! В общем, она появилась у меня с неделю назад. Мы до того встречались раза два, не более... Очень интересный получился разговор, во всех смыслах. С одной стороны, она меня чуточку презирает с высоты своей родословной, с другой – без меня у нее не получится. Видел бы ты, как она вихлялась, пытаясь и меня не обидеть ненароком и слова нужные подобрать...

– Что ей нужно?

– А вот тут-то, Джонни, начинается самое интересное... Деньги ей вроде бы не нужны, а нужен ей крепкий, нетрусливый и решительный парень, который мог бы несколько дней поработать телохранителем...

– Она чего-то боится?

– Да кто бы знал! – в сердцах сказала донна Роза. – Кто бы понял! У меня терпение, не хвастаясь, ангельское, профессия требует, но она меня пару раз чуть не вывела-таки из себя, едва удержалась... Крутит и виляет, причем неумело, как все эти благородные дамы и господа с их погаными университетскими дипломами и длинными родословными. Пока не приперло, не научились толком вилять и крутить... Но все равно, ни черта я толком не поняла. Какие-то у нее неприятности с соседом, но суть совершенно темная. Какое-то у нее «перспективное предприятие», о котором лучше пока не рассказывать подробно. Но! – она подняла палец. – Если все, мол, удастся, этот самый телохранитель получит за труды кое-какие денежки, да и тетушке Розе в благодарность за помощь кое-что перепадет... Вот и все, что из нее удалось выудить сквозь все недомолвки, словоблудие и таинственные умолчания...

– Негусто что-то.

– Сама знаю, – сказала донна Роза. – Но, видишь ли, Джонни... Я тебе пересказала суть наших разговоров – а вот чего не могу передать, так это свои впечатления, поскольку словами это никак не изобразишь... Но, говорю тебе точно: тут пахнет прибылью. Уж этот-то благородный запах я всегда чуяла за милю, и не было у меня осечек, знаешь ли...

– Интересно, – задумчиво сказал Мазур.

– Не то слово. Чутье, Джонни, чутье! – она потрясла перед лицом сжатыми кулачками, откровенно злясь, но не на него, а на себя за то, что не может подыскать слова. – Эти ее недомолвки, обмолвки, взгляды затравленные, недоверие в голосе... Общие впечатления... Есть там что-то, мы уверены...

– Мы? – переспросил Мазур.

– А? – донна Роза бросила на него настороженный взгляд. – Я, разумеется, я... Вот я и подумала: грех не помочь родственнице, пусть и дальней, благо у меня есть на примете подходящий парень... Что скажешь?

– Не нравится мне это, – искренне сказал Мазур.

– Джонни! – в ее голосе прорезался металл.