Читаем Пират.Дилогия полностью

Пират.Дилогия

Они обшарили почти всю траву и орешник, но так ничего и не нашли – ни жердей, ни флагов, разве что обрывки льняной бечевки, которою, конечно, могли бы использовать и сигнальщики… а могли и просто крестьяне. И пастухи…

– Здесь еще кладбище недалеко.

Капитан усмехнулся:

– Ну на кладбище они вряд ли прячут. Хотя… все может быть, глянем и там… А скажитека, месье Дюпре, нет ли тут поблизости – именно поблизости – какогонибудь сарая? И не простого, а чтоб запирался, чтоб сторож был? Вы только представьте, ежели б эти флаги нашел какойнибудь пастух или крестьянин? Это ж какое богатството! Столько ткани привалило! И вряд ли это тяжелое и грубое сукно. Скорее – полотно тонкой выделки, а то и шелк!

– Шелк! Ну вы и скажете. А сарай, наверное, гдето есть – рядом с часовней НотрДам де Грас. Сейчас туда и сходим.

Изящная, сложенная из желтоватобелого кайенского камня часовня с полукруглыми абсидами и невысокой башенкой – колокольней, по фасаду была украшена резными узорами, а прямо над крыльцом под свинцовосерой, по виду напоминавшей панцирь черепахи, крышей, располагалась ниша с Мадонной.

Внутри не было никого – пустой гулкий зал, скамейки, витражи, статуи… и деревянные кораблики – модели, и – многочисленные дощечки с надписями «Мерси» – «Спасибо». Моряки благодарили свою Святую Деву, знать было – за что.

– Здравствуйте, господа, – звучно приветствовал посетителей заглянувший в часовню высокий сухощавый монах в коричневой рясе. – Рад, что не забываете нашу Мадонну.

– И вас да не оставят своими милостями Иисус и Святая Дева, отец Анатоль, – склонив голову, вежливо ответил Дюпре. – Шли вот, заглянули, товарищей погибших помянуть, помолиться за их души.

– Хорошее, богоугодное дело, – отец Анатоль ласково покивал, сложив на груди руки, смуглость которых еще больше оттеняла изящный серебряный крест. – Говорите, просто зашли?

– Да, сейчас уезжаем – дела.

– И я ухожу, – улыбнулся священник. – В соседнюю деревню собрался, навестить паству.

– Жаль, не по пути, – месье Дюпре с сожалением причмокнул губами. – А то б поговорили.

– Жаль, – спокойно согласился отец Анатоль. – Жаль.

– А то вот мы думали чемнибудь помочь, – главный ополченец улыбнулся. – Крышу перекрыть или еще чтонибудь. Не течет крышато?

– Да, слава Пресвятой Деве, нет.

– А в пристройке? Или… у вас, кажется, сарайчик есть?

– Да есть, – опустил веки священник. – Наш пономарь, Жак, им занимается, он и выстроил – хранит там лопаты, грабли…

– Надо же – пономарь, – Дюпре покачал головой. – Такой длинный, нескладный парень? Ему передавала поклон тетушка Дарисса, та, что живет в старом доме возле церкви Святой Катерины.

– А он как раз туда и отправился, в город, – развел руками отец Анатоль. – Небось, зайдет к своей тетушке наш добрый пономарь Жак.

– А, ну зайдет – тогда, конечно… Нам, кстати, тоже пора.

– И мне, дети мои. И мне.

Простившись со священником, Громов и Дюпре еще минут пять выждали, пока тот не скрылся из виду, а уж затем принялись искать сарай, который обнаружили далеко не сразу – в густых зарослях орешника напротив часовни.

– О, да тут и не заперто! – обрадовался молодой человек.

Месье Дюпре хмыкнул:

– От кого запиратьто? У нас ведь тут гугенотов нет, все добрые христианекатолики. Хотя сейчас такие времена, что и не скажешь, кто для нашего доброго короля хуже – то ли разбойникигугеноты – камизары, как их еще называли, небось, слышали – то ли католики янсенисты. И те, и другие нехороши!

Янсенисты, камизары… Чтото такое Андрей – как историк да и вообще кандидат наук – слышал, но так, смутно, поскольку к теме его диссертации об участии крестьянотходников Тульской губернии в революции 1905–1907 годов ни те, ни другие не имели никакого отношения вообще – абсолютно. Однако в здешних реалиях подобное знание могло внезапно сделаться необходимым – ведь кто знает, с кем придется столкнуться и как с ними себе вести? Но… об этом, верно, лучше расспросить Бьянку.

– Ну что, зайдем? – оглядевшись вокруг, деловито осведомился ополченец. – Раз уж дверь не заперта.

– Конечно, зайдем! – охотно кивнул Андрей. – А как же?

Скрипнули петли…

Проникавший сквозь щели сарая зыбкий дневной свет, еще не успевший напитаться уже коегде проглядывающим сквозь прорванные небесной синью облака солнцем, выхватывал из пыльной полутьмы развешанные по стенам хомуты, сельхозинвентарь – грабли, лопаты, метлы, – предназначенный, как видно, для уборки, какието старые рассохшиеся бочки, ящики, доски.

– А вот здесь и посмотрим! – Громов пристукнул по одному из бочонков ладонью.

– Почему именно здесь? – обернулся милицейский начальник.

– Потому что тут пыли меньше. А нука, помогите, месье Дюпре! Хотя нет… дайтека воон тот крючок…

– Это коса!

– Ну – косу, значит… Ага!

Крышка поддалась с неожиданной легкостью и почти без скрипа. Сунув руку в бочонок, молодой человек нащупал внутри чтото мягкое, гладкое… ухватил, вытащил… с торжествующей усмешкою обернулся:

– Ну! Что я говорил, месье? Чистейший шелк, к бабке не ходи!