Пират.Дилогия

– Да уж запомнил, – смыв под рукомойником кровь, Жоакин обернулся и шмыгнул разбитым носом. – Хозяин таверны «Два креста» – жилистый такой, чернобородый, бывший матрос или даже боцман.

– Откуда знаешь, что матрос? – насторожился Громов.

– Да видно, – Жоакин пригладил волосы. – Широкие плечи, рыжая, с проседью, борода. Ходит вразвалочку, на левом запястье татуировка – якорь, да и зовут его все – Камило Моряк, ага.

– Тактак, – надевая кафтан, покивал молодой человек. – Камило Моряк, значит? Таверна «Два креста». Это где?

– Ближе к рыбацкой деревне, сеньор.

– Ага, знаю. Тот еще райончик!

– Вот и я о чем! – сверкнув глазами, вскинулся парень. – Вы что же, господин, собираетесь пойти в эту чертову забегаловку один? Нетнет! Я пойду тоже.

– Сидеть! – приказал сеньор лейтенант строгим и непререкаемым тоном, каким обычно говорит с новобранцами какойнибудь старшина или сержантсверхсрочник. – Тебя там запомнили, нос, вон, разбили. Хочешь, чтоб оторвали голову или, скорее, сунули под сердце нож?

– Но сеньор…

– Молчать, я сказал! И никогда не смей прекословить. Лучше скажи, что этот Камило за человек? Я знаю, парень ты наблюдательный и неглупый.

Весьма довольный хозяйской похвалой Жоакин смущенно потупил взор и улыбнулся:

– Ну само собой, коечто я заметил, ага. Там такой двор за таверной, просторный, как паперть. Во дворе старый баркас, и большая кадка с водою – местные мальчишки пускают там кораблики, старик Камило это дело любит, частенько выходит, курит свою трубку, смотрит, мальчишкам советы дает.

– А про матросское прошлое свое не рассказывает?

– Я не слышал, – слуга покачал головой. – Думаю, даже и вспоминатьто не любит: чтото у него там произошло нехорошее с капитаном «Барона Рохо».

– Это ты с чего так решил? Впрочем, вижу…

Потрепав парня по плечу, Громов наказал ему пополнить запасы вина и, спустившись вниз, вывел из сарая служебную лошадь. Все ж таки хорошо, что он находился сейчас на королевской службе – пусть жалованье никогда вовремя не платили, зато аккуратно выдавали паек, ром и фураж для лошади, содержание которой в противном случае обошлось бы весьма недешево.

На этот раз сеньор лейтенант оделся попроще – темнозеленый, грубого сукна, кафтан без всяких украшений, черная широкополая шляпа с узенькой ленточкой и без всяких перьев, на боку конечно же шпага, куда ж без нее? Плащ – тоже бедненький – Андрей позаимствовал у Жоакина, создав себе образ некоего небогатого – а, точнее, откровенно бедного – дворянина, ищущего службы или лучшей доли. Таких в ту пору в Испании было множество, впрочем, как и всегда – именно такие вот бедные, на все готовые, испанские парни, умеющие лишь воевать, и разнесли когдато в клочья все индейские царства Америки. Конкистадоры, мать их за ногу!

Нынче было воскресенье, и Громов по пути заглянул в церковь Святой Марии Морской, большую часть обедни пропустил, но оставшееся время отстоял честно, молясь за удачу и здравие всех своих знакомых – здесь – и родных – «там». Хотел еще поставить свечку за упокой души несчастной безвременно погибшей Бьянки, но почемуто не поставил… чтото помешало… или ктото нечаянно толкнул под руку, да и как раз и служба уже закончилась.

Выйдя из храма вместе с толпою попраздничному одетых людей, Громов уселся в седло и, не торопясь, поехал вдоль старой городской стены, там, где в будущем проляжет широкая виа Лайэтана. Узкая ныне улочка вывела всадника в порт, в том месте, где стоял – будет стоять – городской почтамт, и начиналась – или заканчивалась – пассео Колон – улицанабережная Колумба.

Улицы, как и вся набережная, были полны людьми. Что и говорить – воскресенье, да и погода вполне благоприятствовала променаду: еще с утра небо хмурилось, плача нудным серым дождем, а вот к обеду распогодилось, ветер унес тучи кудато далеко за гору Тибидабо, небо засияло голубизной, и яркое золотистожелтое солнышко, отражаясь в окнах домов, пролегло лучистой дорожкою в море.

Помня слова Жоакина, молодой человек, повернув лошадь налево, где на месте будущего Французского вокзала нынче раскинулся довольнотаки трущобный по местным меркам район неказистых домиков и крытых соломою хижин. Таверна «Два креста» располагалась не там, а ближе к морю, в гавани, соседствуя с небольшими, но вполне приличными домами, сложенными из серых камней. Ведущие во двор таверны ворота, как и говорил Жоакин, оказались открытыми нараспашку, многие посетители заведения уже пили там же, во дворе, вино, наблюдая за корабликами, плавающими в огромной деревянной кадке, больше напоминавшей небольшой бассейн.