Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Говард на борту «Арк Ройял» доложил Уолсингему, что прежде «непобедимая» Армада окончательно распадается. «Мы потопили три их корабля, а некоторые заставили подойти к берегу – они так черпали воду, что не могли долго продержаться в море. После этого боя, хотя мы израсходовали почти весь порох и ядра, мы приняли храбрый вид и пустились за ними в погоню, всем видом показывая, что намерены очистить от них наши берега и Шотландию; затем, чтобы пополнить запасы провизии, в которых многие наши корабли немало нуждались, а также восполнить недостаток пороха и снарядов, мы направились к Ферту, а вслед за флотом послали несколько пинасов, чтобы они неотлучно преследовали флот, пока тот не пройдет мимо Шотландских островов». К тому времени Говард был уверен, что испанцы «либо прошли мимо Ирландии и теперь напрягают все силы, чтобы вернуться к своим берегам, либо же ушли в сторону Дании». Другими словами, ветер унес их гораздо дальше на север, чем предполагалось, и им грозила гибель.

Некоторые корабли пропали без вести, остальные, вероятно, были уничтожены. «Мы отправили пинас Вашего Величества “Адвайс”, – писал Дрейк королеве, – и мою превосходную каравеллу сопровождать испанский флот, а сами отправились пополнять запасы, но что с ними стало, настигла их жестокая буря или они пристали к берегу в какой-нибудь другой стране, мне неизвестно». Он советовал послать «хорошее судно и несколько сведущих людей, чтобы они могли вести дела от имени Ее Величества с королем Дании, поскольку он будет задавать вопросы; и как можно быстрее прислать обратно достоверный отчет о местоположении этих кораблей, чтобы им можно было дать наилучший отпор; ибо без сомнения, то, что они в состоянии сделать, они немедленно сделают, [раньше чем] зима настигнет их в тех местах. Если они останутся в проливе этой зимой, я надеюсь, что многие испанцы отправятся в Испанию по суше».

Дрейк делал свое дело с таким воодушевлением, что даже испанцы проникались к нему расположением. Адмирал Педро де Вальдес, командовавший кораблем «Нуэстра Сеньора де ла Концепсьон», попав в плен, сравнивал Эль Драке с Хуаном Мартинесом де Рекальде, вторым командующим Армадой, не в пользу последнего. Пытаясь связаться с Рекальде, Вальдес столкнулся с другим испанским кораблем, «оказавшимся так близко на пути, что я не мог ни пройти мимо, ни дать ему место», как он позднее писал королю Филиппу. Его судно в результате столкновения понесло сильный ущерб и потеряло управление, но прежде чем он смог взять ситуацию под контроль, на него «таким же образом налетело еще одно судно, вследствие чего мы потеряли бушприт, фалы и прямой фок».

Он хотел просить помощи у Рекальде – оставаться в бурном море с такими поломками было небезопасно, и «чтобы произвести ремонт, потребовалось бы немалое время». Он неоднократно пытался привлечь внимание Рекальде и даже несколько раз выстрелил из своих орудий, чтобы «весь флот мог узнать, в каком я бедствии». Но – здесь начиналась удручающая часть повествования – хотя Рекальде находился достаточно близко к Вальдесу, «и видел, в каком я состоянии, и мог бы легко помочь мне, он не стал этого делать».

Вместо этого Рекальде дал сигнальный выстрел, призывая всех следовать за ним, и оставил Вальдеса «в отчаянном положении на виду у всего флота, в то время как враг находился всего за четверть лиги от нас» и быстро приближался. Брошенный на произвол судьбы Вальдес «сопротивлялся им как мог и защищался всю ночь до следующего дня, все еще надеясь, что герцог [Рекальде] пришлет мне какую-нибудь подмогу и не поведет себя со мной так бессердечно и неблагодарно». Увы, в итоге Вальдес оказался в одиночестве «в окружении врагов» и, что еще хуже, «сэр Фрэнсис Дрейк, адмирал вражеского флота, приближался ко мне на своем корабле».

Дрейк послал сообщить Вальдесу, что если он сдастся, то с ним будут хорошо обращаться. К удивлению и удовольствию испанца, Дрейк «оказал нам помощь и дал слово джентльмена, пообещав, что будет обращаться с нами лучше, чем с остальными». Вальдес обдумал его слова, решил, что «это наше последнее и наилучшее средство», и поэтому «счел за благо принять его предложение».

10 августа Дрейк ненадолго отвлекся от сражения, чтобы в очередной раз изложить свое «ничтожное» (то есть скромное) мнение о текущих событиях Фрэнсису Уолсингему. Было поздно, Дрейк устал, враги окружали со всех сторон, и он писал так быстро, как только мог, заново переживая тревожные события: