Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Всего через несколько дней, 10 июня, Винтер приехал в Лондон. Его неожиданное появление произвело фурор на самом высоком уровне. Мендоса, опираясь на свои анонимные источники при дворе, описывал оказанный Винтеру прием со смесью тревоги и изумления. «Капитан прибыл сюда и был принят с необычайной благосклонностью королевой, которая заперлась с ним наедине, чтобы выслушать отчет о его путешествии, – писал он Филиппу. – Точно так же с ним обращается весь Совет в целом и каждый его член в отдельности, так что добраться до него пока невозможно. Королева приказала, чтобы с ним и с его командой обращались очень хорошо, хотя они вернулись, не окончив плавания, и ничего с собой не привезли. О том, что Дрейк казнил джентльмена – злосчастного Даути, – приказано ничего не говорить до его возвращения». Кроме того, Мендоса мог кое-что рассказать о самом Винтере, причем его сведения были на удивление точны: «Капитан утверждает, что вошел на своем корабле в Магелланов пролив и доплыл до 57-го градуса южной широты в Южном море, где нашел остров со следами человеческого житья и виселицу, на которой, как рассказывают, Магеллан казнил одного из своих людей. Описание обнаруженного им пролива совпадает с описанием пролива, который открыл Магеллан; по его словам, в самой широкой части он имеет ширину около семи лиг, а в некоторых местах сужается и едва достигает двух лиг. В самом проливе он обнаружил два острова, на одном из которых водится множество птиц, похожих на гусей [пингвинов], а на другом – большое количество крупной рыбы, выходящей на сушу [тюленей]. Он сообщил, что это сослужило ему хорошую службу, дав пищу для команды. Он ушел от Дрейка десять месяцев назад и один раз подходил к побережью Бразилии, чтобы запастись провизией для обратного путешествия».

Обстоятельства возвращения Винтера показались Мендосе очень странными. Почему королева встретила этого дезертира с распростертыми объятиями? Ответ прибыл через несколько недель на каравелле из Индии: «Пришли известия, что Дрейк, о котором я писал, прошел через Магелланов пролив и в Южном море похитил принадлежащего Вашему Величеству золота и серебра на сумму 200 000 дукатов, и на 400 000 дукатов имущества разных купцов. Здешние авантюристы, ссудившие деньги и давшие корабли для его плавания, вне себя от радости». Английский триумф праздновали по всему Лондону: «У людей здесь только и разговоров о том, что нужно снаряжаться и точно так же отправляться грабить».

Королю Филиппу II настало время действовать. Над властью и силой испанской короны открыто глумились. «Хотя я отправил курьера специально с одним только этим известием, я в это не верю, поскольку в деле подобной важности, если бы оно было правдой, Ваше Величество предприняли бы предупредительные шаги. Я прилагаю всевозможные усилия, чтобы разузнать, что именно захватили английские пираты у подданных Вашего Величества, хотя я знаю об этом только от англичан, а сами владельцы мне ничего не сообщают». Впрочем, то, что Мендосе уже было известно об англичанах, только подтверждало худшие опасения по поводу Дрейка. «Один из их министров был осужден за ужасное и гнусное преступление – сожительство с собственной дочерью, и, хотя это дело получило громкую огласку, в наказание его всего лишь поставили на некоторое время к позорному столбу. Вы можете судить поэтому, как они будут наказывать за другие, менее значительные грешки». Мендоса напускал на себя вид праведного негодования, возмущаясь нравами англичан, хотя у него на родине в это время свирепствовала испанская инквизиция.

Захват Дрейком португальского судна у островов Кабо-Верде привлек внимание португальского посла, который потребовал наказать за это как Фрэнсиса Дрейка, так и Винтера. Но Дрейк был за тысячи миль отсюда, и неизвестно, жив или мертв, а Винтер находился в Лондоне, поэтому его бросили в тюрьму, обвинив в том, что он самовольно покинул капитан-генерала. Младший брат Дрейка, Джон, считал, что Винтера наверняка повесили бы, если бы Фрэнсис Дрейк, вернувшись наконец в Англию, не добился его освобождения.

Скандал, разгоревшийся вокруг этого самовольного плавания, отвлек внимание от некоторых важных подробностей. Прежде всего, Винтер успешно прошел Магелланов пролив с запада на восток, что было мореходным достижением первостепенной важности. Мало того, Винтер прошел через пролив не один раз, как Магеллан и Дрейк, а дважды. И, в отличие от предшественников, Винтер не потерял во время перехода ни одного человека. Его опыт доказал, что пролив можно вполне благополучно пройти из конца в конец. Следующие два года Винтер приносил немалую пользу короне, пока министры Елизаветы I пытались понять, как именно Дрейк совершил свой навигационный подвиг. По сведениям активно подслушивающих испанских послов, ждать возвращения Дрейка в ближайшее время не стоило, но Винтер свободно рассуждал о маневрах своего бывшего капитана, и эти данные в Лондоне беспрепятственно получал Бернардино де Мендоса.