Пират

Всех пиратов я не пересчитывал, поскольку нас было гораздо больше. Но наша флотилия состояла из восьми кораблей, и в поход отправилась половина каждой корабельной команды. «Уилд», «Сабина» и «Магдалена» были довольно крупными судами, но почти все остальные являлись небольшими двухмачтовыми шлюпами, которые современные авторы, пишущие про Черную Бороду и капитана Кида, называют шхунами. Предположим, в каждой судовой команде было в среднем сто человек. Получается пятьдесят человек с каждого борта или четыреста в общей сложности. Под моим командованием находилось шестьдесят семь пиратов с «Сабины», а также Ромбо с семьюдесятью двумя своими людьми. Отряд капитана Кокса насчитывал менее сорока человек и был, наверное, самым малочисленным. Возможно, всего нас было более четырехсот человек — четыреста двадцать или около того.

Перед самым походом капитан Берт произнес короткую речь. Я помню ее недостаточно хорошо, чтобы дословно воспроизвести здесь, но среди всего прочего он сказал, что нам не нужен ни один человек, который не хочет идти с нами. Любой из нас может в любой момент вернуться к кораблям, коли пожелает. Никто не будет ему препятствовать. Еще он сказал, что все отставшие останутся позади. Никто не станет их винить, но никто не потащит их на себе. Они могут вернуться к кораблям или попытаться догнать остальных. Выбор за ними.

К концу первого дня мы потеряли нескольких людей: одни решили вернуться обратно, другие отстали.

Из похода к Портобело я помню главным образом невыносимую жару и свирепых насекомых. В свое время я жил в низинных джунглях Испаньолы, о чем уже писал. И тогда я считал, что в смысле насекомых на свете нет места хуже. В Дарьене с насекомыми дело обстояло точно так же, но мне показалось, что там гораздо жарче. Мы натирались топленым жиром, чтобы отпугивать москитов и прочую мелкую летучую живность, но жир стекал с потом, и они все равно нас кусали. (Куны тоже мазались жиром, но они, похоже, не потели так сильно.) Там водились крупные змеи, ядовитые и неядовитые. В одних местах можно было пить воду, в других — нельзя. Куны говорили нам, какая вода безопасна для здоровья, но некоторые мужчины пили плохую воду. От нее у них начинался понос. В скором времени они настолько ослабевали от поноса, что не могли продолжать поход.

Здесь мне следует сказать, что куны шли впереди, а мы все следовали за ними. Капитан Кокс держался сразу за кунами, поскольку знал их лучше, чем любой из нас, и немного говорил на их наречии. За ним шел капитан Берт, потом я со своими людьми с «Сабины», а за нами Ромбо со своими людьми с «Магдалены». Я дал Ромбо несколько лент, взятых у Новии. У него были желтые и белые, а у меня красные, белые и голубые. Они напоминали мне о родине, и немного погодя я вспомнил, что Америка однажды воевала с Испанией и освободила Кубу. При этой мысли наше предприятие стало казаться мне не таким уж сомнительным.

Находясь далеко от головы колонны, я только на третий день понял, что куны взяли с собой женщин. Я обнаружил это следующим образом: когда индейцы находили что-нибудь, о чем считали нужным поставить нас в известность, — например, пригодную для питья воду или много вкусных фруктов, — королевский сын присылал к нам гонца с сообщением. На сей раз новость заключалась в том, что у них находится индеец из другого племени, беглый раб из Портобело. Только гонцом была одна из белых индианок. Она знала достаточно английских слов и достаточно хорошо объяснялась жестами, чтобы я понял: впереди появился новый человек, с которым, возможно, капитаны захотят поговорить.

Я сказал ей, что война не женское дело, а девушка ответила, что она не уступает в смелости мужчинам, постучав себя по груди и сделав вид, будто натягивает лук. Возможно даже, это было правдой. Я пожелал ей удачи и отдал ей маленький золотой крестик Пэдди Квиллигана. (Один из парней снял с него крестик, прежде чем мы его похоронили. Мы взяли оружие Пэдди, но не стали обыскивать тело, и думаю, мы поступили правильно. Увидев у Мараиса нательный крестик погибшего, я сказал, что мы не грабим своих мертвецов, и забрал у него крестик. Тогда уже было поздно возвращать его Пэдди.)

Едва я успел двинуться вперед, как появился один из людей капитана Берта с приказом явиться в голову колонны, и я сказал, что уже иду.

Дело в том, что упомянутый индеец принадлежал к племени москито, а москито и куны разговаривали на разных наречиях. Он пытался объясниться с сыном вождя, а сын вождя в свою очередь объяснялся с капитаном Коксом, который переводил капитану Берту. Но индеец научился немного говорить по-испански за годы рабства, и потому капитан Берт вызвал меня.

Москито оказался мускулистым, поджарым мужчиной без единой унции лишнего жира. В команде капитана Берта был брадобрей-кровопускатель, и этот цирюльник накладывал целебную мазь на лодыжку москито, которая выглядела просто ужасно.