Пиратка

И вдруг я резко села на кровати, он все знает!!! И тут же рухнула обратно.

– Вышли все! – услышала я жесткий приказ кэпа, проваливаясь от боли в обморок.

Когда я очнулась во второй раз, я увидела капитана, стоявшего около окна. Презрение сменило раздражение. Раздраженно прозвучал и вопрос:

– Зачем ты обманула меня, зачем ты втерлась в доверие к моей команде, зачем тайком пробралась на мой корабль?

– Я не пробиралась тайком на твой корабль, меня принесли на него в коробе, – от возмущения на третий вопрос я чуть не задохнулась. И кстати, когда это мы перешли на “ты”. Видимо, когда я лежала без сознания.

Кэп хмыкнул, кивнул головой и продолжил:

– А к чему весь этот маскарад, зачем притворятся тринадцатилетним пацаном? А между прочим, столько тебе?

– Восемнадцать, – ответила я тихо.

Капитан окаменел.

– И давно тебе восемнадцать?

– С начала плавания.

Капитан совсем превратился в окаменелость, а что красивая такая статуя. Лежу любуюсь. Молча. И он молчит. Лучше б и дальше молчал.

– И чего же ты, сто тысяч морских угрей, не осталась-то дома, не вступила в наследие, не была представлена королю, не вышла замуж? – уже весь на нервах практически проорал капитан.

– Если папаша Анджело тебе все рассказал, то ты знаешь почему, – уже тоже орала я, не обращая внимания на отбитые легкие.

– Просвети меня ещё раз, – вкрадчиво спросил так, можно ведь и не орать было.

– Не хотелось унижаться, – уже тихо прошептала и я, а слезы предательски навернулись на глаза.

– Угу. Ну что ж, не хочу тебя огорчать, но от законов и устоев не убежать, и сурре, вступившей в возраст, но без мужа не пристало вообще никаким образом находится в компании мужчин, а тем более пиратов, а ты подставила меня и мою команду под виселицу таким своим поступком. Все равно нам придется тебя вернуть домой, а король и не будет слушать никаких отговорок казнит всех. Даже суда не будет, мы пираты этим все сказано. – ни злости, ни презрения, а безразлично уже так проговорил.

– Все равно решает команда, вернуть меня или оставить. – сказала я и тут же так ребра заболели и опять захотелось упасть в обморок на меня в упор смотрели полыхающие уголья, а не глаза человека.

– Ага, значит мы знаем пиратский кодекс, хорошо спросим команду. Но поверь, тебя может ожидать маленький сюрприз – опять еле сдерживаясь произнес капитан повернулся и вышел, хлопнув дверью. Психованный он стал последнее время. Интересно с чего это.

Прошло дня три мои ребра зажили. Меня навещал только папаша Анджело, ну может разок зашел Букашка Джим, видать кэп запретил всей команде меня проведывать. Кок рассказал, как все обнаружилось, что я совсем и не парень. Оказывается, не успел папаша Анджело сориентироваться, как капитан со мной на руках взлетел по лестнице, пинком открыл дверь гостевой комнаты, положил осторожно меня на кровать и разорвал рубашку у меня на груди. Хорошо, что на мне был корсет, и я была без сознания, а то непонятно кому было бы неловко больше. Капитан застыл надо мной с бордово-красными обрывками рубашки и так и стоял пока в комнату не вбежал запыхавшийся папаша Анджело и за ним Букашка Джим с местным лекарем. Его нашли в таверне, и даже не совсем пьяного. Лекарь промыл и зашил мою как оказалось небольшую ранку. А капитан, отмерев, выбежал вон из комнаты, прямо с остатками рубашки и выбежал. Уже потом он нашел папашу Анджело и тот ему все рассказал…

На четвертый день поправившуюся меня сопроводили на бригантину. Меня даже переодели теперь как подобает девушке, т.е. в платье, сандалии я оставила. У платья даже имелся вырез на груди и ниже большой передний карман, непонятно для чего. Но когда меня увидел Шурш и спикировав с мачты залез в него, я поняла, что с карманом удобно, т.к. запазухи то теперь и не было. Правда вырез я прикрыла нагрудным платком, ну чтобы не смущать тут особенно нервных. А то вон вышагивают по мостику и зыркают злыми глазами. Увидев меня с папашей Анджело на палубе, капитан, не откладывая на потом, тут же созвал голосование и объяснил остальной части команды для чего тут голосуем. Конечно все, почти, проголосовали за то, чтобы меня не возвращать никуда и никому, оставить в команде, провозгласить почетной пираткой и плыть дальше по морям и… морям, грабя встречные корабли. А вот когда пираты обрадованно отгалдели и я была совсем веселая, слово взял Боцман, он же квартирмейстер, и по- совместительству сушеный кальмар.

– По пиратскому кодексу, один раз я имею право наложить вето на любое решение команды, и поэтому решение теперь такое, – прокаркал он своим противным голосом, и гаденько улыбнулся в мою сторону, – эту девицу придется вернуть домой, кто не согласен остаются со мной на суше и будем искать другой корабль и примкнем к его команде. Сопровождающих же для обратного пути выберет капитан. Ну или кто там хочет укоротить свою жизнь, пусть вызывается сам.

Опять же теперь укоротить свои жизни хотели все, ну почти. Но капитан выбрал, вызвавшихся в обратный путь: папашу Анджело, Букашку Джима, Тесака Торопа, юнгу Урча и ещё нескольких матросов.