Пираты, или Тайна Бермудского острова

В то же самое время, пока командир военного судна лицезрел перед своим глазами ужаснейшее проявление гнева природы, в трюмном отсеке разворачивались совсем иные события, полностью идущие вразрез с угрожавшей всему экипажу опасностью. Что же могло быть важнее разразившегося в море громаднейшего тайфуна? Чтобы ответить на этот вопрос, следует сначала привести некоторые постыдные факты, ставшие возможными, благодаря царящей в американском флоте наследственной иерархии… С самого спуска борта на воду, на него был зачислен нести службу любимый сынок одного из высших адмиральских чинов ВМС США Джеймс Липкен, молодой человек двадцатисемилетнего возраста, имеющий вздорный, высокомерный и крайне противоречивый характер, в полной мере пользующийся всеми привилегиями своего доставшегося от высокопоставленного отца положения. Вопреки напыщенности своей натуры, он имел удивительно привлекательную внешность, схожую разве что с девушкой, где особенно выделялись карие глаза, которые, принимая во внимание смуглый цвет кожи и черные, как смоль, кудрявые волосы, были темно-карими, а скорее, даже коричневыми; средний рост его, при развитой, атлетически сложённой, фигуре, казался высоким, добавляя внешнему виду дополнительной привлекательности. «Золотой» американский ребенок без особого труда получил чин помощника капитана и соответствующее ему звание лейтенанта; а с появлением новоназначенного командера, он сразу же ввел его в курс, кем он, по сути, является и что он, соответственно, не собирается ни под кого «прогибаться» и жить по чьим-нибудь правилам. «Что-то в моем поведении будет не нравится, – сказал молодой человек при первой их встрече, – с вопросами, жалобами, пожеланиями обращайтесь прямиком к моему всемогущему папочке. Вместе с тем командовать личным составом мешать не буду, но и в мои дела лезть не советую, иначе возможно досрочное списание со службы на берег, – усмехнулся тогда он крайне презрительно и, не удосуживаясь дальнейшими объяснениями, так как отлично знал, что все и без того прекрасно осведомлены об исключительной незавидности командирской должности этого экипажа, отправился восвояси, не преминув в назидание «бросить»: – поаккуратней со мной – и желаю удачи». Вот и теперь, невзирая на строгий устав корабельной службы и военную дисциплину, он додумался до того, что притащил на судно совсем еще юную проститутку, едва достигшую семнадцатилетнего возраста; а вот на ней, что говорится, стоит остановиться особо…

Покажется удивительным, но девушка эта имела российскую родословную и являлась самым младшим ребенком в семье одного русского эмигранта; он в составе отчаянной и лихой группировки, разумеется с бандитским уклоном, еще в далекие девяностые годы, как и многие другие, такие же неразумные соискатели, отправился за рубеж в поисках иллюзорного «американского счастья». Странное дело, но, всецело отдаваясь крайне неблаговидным и опасным занятиям, новоиспеченный штатовский преступник смог прочно укорениться в местных криминальных структурах; в них, невзирая ни на какие перипетии, он умудрился продержаться на «плаву» довольно долгое время и был застрелен членами конкурирующей гангстерской банды аж в две тысячи пятом году, успев дать жизнь своей третьей дочке, получившей от рождения имя Хуляевой Леры, или в полном варианте Валерии. Времена тогда были сложные и, лишившись мужской опоры, мать девочки очень быстро пошла «по наклонной» и, предаваясь разврату и пьянству, постепенно утратила человеческий облик и через пару лет «отправилась» вслед за супругом; сестры, соответственно, были разлучены, распределены по детским домам и приютам и потеряли между собой всякую, существовавшую до этого, связь, внезапно прерванную по зловещей воле, казалось бы, совершенно несправедливой судьбы и – чего уж греха таить? – чьему-то единственному волевому решению. Сопоставимо своему преступному происхождению и сложившимся вокруг нее неблагоприятным факторам, Лерочка, унаследовав от родителя отважную и суровую личность, уверенную в себе и не привыкшую склоняющуюся ни перед какими трудностями, была вынуждена проявлять чудеса изобретательности, но при этом не забывала охотно осваивать полагающиеся учебной программой науки, чтобы хоть как-то сосуществовать и выживать в ополчившемся против нее окружении; таким образом, развивалась девочка, значительно превосходя всех своих сверстниц как в сообразительности, так в том числе и несгибаемой воле, так в точности и способности подчинять себе более слабых; в общем, нет ничего удивительного, что именно она – впрочем, вполне заслуженно – становилась лидером в любых детских играх, проказах и, конечно же, шалостях. Однако это не могло продолжаться вечно, и вот настало то обычное у всех подростков время, когда ей исполнилось пятнадцать лет, когда, попросту говоря, у нее наступил переходный возраст и когда воспитанница приюта вдруг посчитала, что в стенах детского заведения ей становится тесно, – она сбежала и самостоятельно начала строить свою дальнейшую будущность.