Пираты московских морей

Он побродил по квартире, казалось бы бесцельно, но всякий раз маршрут его пролегал неподалеку от телевизора. «Черные дыры, белые пятна», «черные дыры, белые пятна», — твердил он, как заклинание. Больше ничего в голову не лезло. Голова была пуста, и это вызывало у Фризе какую-то приятную легкость, неосознанную эйфорию.

Минут пятнадцать он шатался по квартире, пока «неосознанная эйфория» не превратилась во вполне конкретное желание выпить холодного пива. Фризе почувствовал, что похмелье закончилось и он ничем не рискует, выпив пару бутылочек «хейникен».

Пиво было холодное и ароматное, так бодрило, что Владимир отправился на кухню за третьей бутылкой. Но у холодильника круто затормозил, осудив свою слабость: «Дурак дураком! Мне еще в дорогу собираться, а я тут в расслабуху впал!»

Мысль о том, что надо в дорогу собираться, оказалась такой естественной, как будто он уже давно твердо и бесповоротно решил отправиться за своим миллиардом с паспортом на имя Штирлица. А ведь только что он даже не допускал такой возможности! И очень разумно поступал: чего делать Штирлицу в Киле? Полюбоваться на верфи, когда-то принадлежавшие его предкам? А потом заглянуть в район красных фонарей и забыться на груди у дородной немки?

«Нет, не у немки, — фантазия у Фризе разыгралась. — У негритянки. У меня еще никогда не было негритянки».

Но тут же он забыл и про негритянок, и про немок, представив, в какую глупую ситуацию можно попасть, приехав в Германию с паспортом на имя Штирлица! Вполне могут возникнуть серьезные проблемы с несерьезными гражданами немецкой национальности. На свете есть немало глупцов, которые путают героев книг и фильмов с реальными людьми. Кто для них Штирлиц? Супершпион и виновник поражения Германии! Фризе поежился.

«Позвоню-ка я Лизавете, — подумал сыщик. — Может быть, она найдет время и встретится со своим старым другом?»

Среди знакомых молодых немок Лизавета была самой любимой немкой Владимира Петровича. Других знакомых немок у Фризе просто не было.

Лизавета служила в Интерполе и в душе у сыщика теплилась надежда на то, что сотрудница такого серьезного ведомства найдет способ, как ему помочь. Как? «Как-как… Откуда я знаю? — сердился на свой оптимистический порыв Владимир. — Встретимся, а там видно будет».

— Володя! Едешь к нам? Ну, наконец-то! Я так рада, так рада! И папа нарадуется. Он сейчас в отпуске от свой… Как это по-русски? Большой марширен.

«Рада мама, рад и папа, Фрица приняли в гестапо, — мысленно продекламировал сыщик. — И Фризе тоже».

Хотя, если быть точным, Штирлиц в гестапо не служил. Но для Владимира сейчас было несущественно — абвер, гестапо или еще какая-нибудь зловредная контора Третьего рейха.

— Когда твой самолет будет в Гамбурге? — спросила Лизавета.

У Фризе с кончика языка уж готов был сорваться ответ: «Еду поездом». Но сердце тревожно екнуло, и он ответил:

— Как только прибуду, позвоню.

— Я тебя отслежу, майн либер Володька, — отозвалась девушка очень серьезным тоном. И Фризе понял — сотрудники Интерпола зарплату получают не зря.

«Так-то оно так, — подумал — сыщик, — но отслеживать Лизавета будет Фризе, а не Штирлица!»

Звонить в аэропорт, отказываться от билета, Владимир не стал. Подумаешь, какая-то мелочишка потеряна, — решил будущий миллиардер!

СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН

Почему-то, Фризе все время подмывало запеть песенку «Сиреневый туман». В полный голос. Может быть, потому, что перед выходом из дома, он выпил две рюмки коньяка?

«Все-таки впервые еду за границу под чужой фамилией. В сиреневый туман! А вдруг и правда задержат как русского шпиона? Что будет, что будет!»

Но тут же он себя осудил:

«Вам бы все ерничать! Что Фризе, что Штирлиц — не могут эти господа после двух рюмок коньяка оценить свое положение серьезно. А на самом-то деле, смешного мало. Пересечение государственной границы по чужому или поддельному паспорту — уголовное преступление!»

Но пока он сам себя стращал, перед ним возникла молодая черноволосая проводница и взяла из его рук паспорт и билет:

— Тоня, посмотри, какой пассажир поедет у нас во втором купе! — почти пропела она, проверяя документы Владимира. Ее напарница молча выглянула из тамбура и укоризненно посмотрела на черноволосую. Наверное, осудила за легкомысленность.

— А фамилия какая знаменитая! Господин Штирлиц.

— Правда? — Куда только подевалась строгость в голосе напарницы. Теперь это было неподдельное любопытство. — Максим Максимыч?

— Владимир Петрович.

— И правда! Какой Максим Максимыч! Это ж в кино было. — Она спустилась на платформу, взяла из рук Фризе легкий баульчик. — Пойдемте, я покажу ваше купе. А паспорт и билет останутся у Татьяны. На границе вас никто беспокоить не будет. Отоспитесь.

— Спасибо, спасибо, — поблагодарил Владимир. И подумал о том, что отоспаться ему необходимо. Под стук колес. Прежде чем войти в вагон, он бросил взгляд на платформу: пассажиров было мало — наверное, уже давно разместились в своих купе. Сиреневый туман над перроном не проплывал и полночную звезду не было видно. Перрон был крытый.