Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры

Не могу сказать почему, но он мне совсем не нравится. Не нравятся его модный полосатый костюм и пальто, больше похожее на плащ фокусника; не нравятся тонкие хитрые усы и напомаженная голова. Не нравятся длинные ногти. Не нравится, как он ест и закатывает глаза, если вкусно. Как он ходит, как рыгает, как смеется, как говорит по-польски… Если бы я расслышала звук его дыхания, он бы мне тоже не понравился.

Вик со мной согласен. Называет его скользким и подозрительным. Скользкий – правильное слово. Он как садовый слизень: не поймешь, где у того голова, а где хвост и в какую сторону ему вздумается ползти.

Пан Вельский от таких разговоров уходит, не отвечает на наши вопросы. Я считала его почти другом! Взрослым другом, моим и Вика.

Но больше всего меня злит, что вместо нас папа проводит больше времени со своим новым приятелем. А я‑то думала, что хуже пани Новак никого нет.

9 декабря 1908 г.

Снова гости! Приехали на двух машинах, привезли с собой море чемоданов, будто собрались у нас жить! Это все друзья месье Жюля, и они мне сразу пришлись не по душе.

Один мужчина такой бледный, почти зеленый, что похож на призрака или будто его вот-вот стошнит. Второй толстый, с громким, как колокол, голосом. Третий рыжий, с неприятной ухмылкой и беспокойными руками.

С ними также прибыли две дамы. Таких я никогда не видела! Моя мама никогда не надела бы такое блестящее змеиное платье днем, да еще и в дорогу. А Тереза – так зовут первую женщину – вышла из автомобиля, как какая‑то богиня древнего мира: вся в перьях, бисере, в длинных ярких бусах в пять нитей! Все на ней переливалось и звенело; тяжелые веки она намазала сурьмой, а широкий рот – карминной помадой. На плечах у нее было манто из серебристой пушистой шкуры. Как она шла в своем узком платье – как рыба, вставшая на хвост!

Папа и Жюль расцеловали ей перстни и пальцы. Она подплыла к нам с Виком – нас выставили встречать гостей на крыльцо, меня похлопала по макушке, как щенка, а Вика ущипнула за подбородок и сладенько так улыбнулась. Я сразу ее возненавидела.

Вторая девица выглядела как служанка первой – гораздо скромнее и совсем без украшений. Но волосы у нее распущенные – светлые и пушистые, как кудель, они рассыпались по спине до самых колен, а на лбу красной краской нарисована точка. Выйдя из автомобиля, эта сразу приложила одну руку к глазам, а вторую – к груди и запричитала:

– Да! Теперь я чувствую! Это оно, то самое место! Ах, я сейчас лишусь чувств…