– А верхушку шалаша мы сделаем из парашюта, он не пропускает воздух, оттого и держит тепло, – космонавты укутали «хибарку» ядовито-желтой тканью.
В этом мнительный Иван также разглядел что-то нехорошее. Но кандидаты уже развели костёр, да не один, а сразу два.
– Один снаружи – сигнальный, он обозначит точное местоположение нашего лагеря для вертолёта. Второй внутри шалаша, чтобы не замёрзнуть и высушить промокшую амуницию. Ну вот и всё.
Трое затерявшихся в Амурской тайге удобно разместились в своей мини-юрте (с дырой на крыше, в которую вытягивало дым от костра), грели коньяк-водку и пили коньяко-водочное саке.
– Совсем как самураи.
– Как гиляки!
Иван, разомлел, впал в романтически-космическое настроение и понял, что пришло время писать книгу о покорителях звёздного неба. Но чтобы написать такую книгу, надо было задать первым лицам очень много вопросов. И писатель приступил к расспросам. Первое, что пришло ему на ум, это его любимый, забытый в бараке телефон.
– А космонавты… ну когда они в космосе, могут они позвонить близким или не могут?
– А знаешь, да! Они звонят им на мобильники с помощью IP-телефонии. И интернет там есть, и даже работает он на всех этапах полета. Общаться с семьёй можно через специальную программу, наподобие скайпа.
– Круто! А лично вы были в открытом космосе?
Андрюха-Коля смущённо заулыбались:
– Нет, мы пока только готовимся. Подготовка к полету может занимать до пятнадцати лет.
– Так долго?
– Долго. И неспроста, пилот должен стать супер-профессионалом во всём: ему необходимо овладеть биологией, химией, медициной, механикой, компьютерной техникой, военным делом и так далее. Ведь на МКС (международной космической станции) одновременно идёт множество экспериментов. Например, сорок научных и столько же медицинских. А ещё нужно уметь заменять изношенное оборудование на новое, да и много ещё чего…
– У-у… понятно. А что такое индикатор невесомости? Я в фильме видел. Там у космонавтов перед лицами маленький такой игрушечный мишка болтался, они его индикатором невесомости называли.
– О, правда, есть такое! Это мягкая игрушка, которая подвешивается над экипажем. Пока идет ускорение, она просто висит, а при невесомости, начинает летать. Космонавты крепко прикреплены к ложементам и не могут сразу понять: наступила невесомость или нет. А когда игрушка начинает болтаться, значит, уже невесомость.
– Ух ты! – Иван почему-то обрадовался как дитя. – А вы еду из тюбиков сами пробовали, она действительно вкусная или «жри, а то сдохнешь с голоду»?
– Хм… романтика «зубных» тюбиков давно ушла в прошлое. Сейчас покажем из чего едят сегодняшние пилоты, – кандидаты потянулись к своим НАЗам, достали самые настоящие консервы и сублимированную еду в пластиковых пакетах. – Ха, окромя твоего борща, мы здесь и сейчас будем питаться ещё и этим.
Ивану нужно было срочно увести нить разговора подальше от злосчастной бредовой похлёбки:
– А то долгое время, которое проводят космонавты в невесомости, не ведёт ли к атрофии мышц?
Ивану Петевичу этот вопрос был ну очень близок, он бывало встанет из-за письменного стола после 6–8 часов беспрерывного труда, а позвоночнику уже пиздец, в шее – прострел и в жопе – … (ну не будем о сём).
– М-да, есть такое, даже кости становятся хрупкими. Но на станции пилоты занимаются физкультурой: на беговой дорожке, велоэргометре и специальном тренажере для разных групп мышц. Но и тут не без проблем, чтобы бегать по дорожке, нужно прикрепить себя к ней, иначе после первого же движения улетишь.
– М-да… жёстко! А вот меня всегда интересовал ещё такой вопрос: как они моются там, в невесомости? Вода ведь сразу превращается в шарики, я это видел… по телевизору.