Читаем Писатель-Инспектор: Федор Сологуб и Ф. К. Тетерников полностью

              ДНЕВНИКДневник содержит школьный мойСтраницы строгих предписаний,И дальше поместился стройМоих проступков и взысканий.Сперва директорский наказ,Потом идут десятки правил.Инспектор строгость их не разМеня почувствовать заставил.Есть правило, что босикомЯ быть обязан на уроке,И как справляться мне с трудом,Все точно вычислены сроки.А дальше ряд страниц идет,Где в выраженьях непреклонныхТочнейший вносится учетМоих деяний беззаконных.Графа налево уж страшна.В ней истолчен я, словно в ступке.Вина там каждая видна,И надпись у нее: «Проступки».Четыре главные вины:Шалил, дерзил, был непокорен,Ленился, — все они видны.Дневник мой ими изузорен.Я уронил случайно стул,На классной губке есть прореха,По классу вдруг пронесся гулОт детского живого смеха,Иль кляксу посадил в журналИли на книжную страницу.Иль пальцем по стеклу стучал,Иль с шумом уронил таблицу,Иль мелу в классе накрошил,В руке почувствовав усталость, —Инспектор все определилОдним именованьем: шалость.Скажи-ка я: — Не виноват!Нельзя ни шелохнуться детям! —Ответит он: — Всегда шумят,А ты дерзишь, так и отметим.Давай живее свой дневник.Сейчас же будет и награда,А ты, дежурный ученик,Неси живее то, что надо. —Когда инспекторский приказХотя на йоту мной нарушен,Или замедлен, хоть на час,В дневник он пишет: непослушен.Коль из тетрадей хоть однуНе просмотрел я, хоть трудилсяНад ними ночь, — мою винуВ дневник запишет он: ленился.Все видит он, за всем следит.Посмотрит каждую тетрадку.Усерден он и домовит,И очень предан он порядку.Графа вторая широкаИ вызывает содроганье.Над нею надпись жестока,Одно лишь слово: «Наказанье».Ее глазами пробегатьМне вовсе не бывает лестно.Пришлося часто мне читатьТам надпись грозную: телесно.Столбец цифирью запестрел,И надпись: уд., читай: удары.В них отмечается пределГрозящей мне телесной кары.Но в «Наказаньях» есть словаСлабей: «на голые колениСтань в классе; час», порою «два»,Иль «в зале стой на перемене».Порою запись: «10 плюх»,Или такая: «6 пощечин».Хоть розги крепче оплеух,Доволен все же я не очень.Таков-то школьный мой дневник.Учитель я, а в самом делеЯ — босоногий ученик,Без кар почти что ни недели.3 апреля 1883* * *
Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное