Писатель на дорогах Исхода. Откуда и куда? Беседы в пути

ЛБ Сразу уточню: не все крестились из прагматических и карьерных соображений. Среди апостатов – крещёные при рождении или в детстве; обращённые по принуждению (как, например, 33 тысячи кантонистов при Николае I); наконец, сочетающиеся браком с лицом христианского вероисповедания (адвокат Лев Куперник по сему случаю послал отцу характерную телеграмму: «Влюбился. Крестился. Женился»). Но главное даже не это. Среди выкрестов были, конечно, и воинствующие юдофобы, зараженные бациллой самоненавистничества (достаточно назвать автора «Книги кагала» Якова Брафмана, рассказчика антисемитских анекдотов Павла Вейнберга или одного из составителей пресловутой фальшивки «Протоколы сионских мудрецов» Ивана Манасевича-Мануйлова). Подавляющее же большинство просто отошло от еврейства и целиком растворилось в русской жизни и культуре. Но особого внимания заслуживают те неофиты, кто, избавившись от религиозной дискриминации, использовали своё привилегированное положение на благо собственного народа (исследователи называют таковых «хорошие плохие евреи»). Среди них выделяются страстный разоблачитель кровавого навета профессор Даниил Хвольсон; руководитель масштабных статистических трудов о пользе, принесенной евреями экономике империи, Иван Блиох; придворный фотограф и одновременно деятель еврейской общины и ивритский поэт Константин Шапиро и др. Что до крещёного Льва Куперника, ревностно защищавшего евреев от погромов и преследований за адвокатской кафедрой, то по случаю его кончины в нескольких синагогах Киева состоялись поминальные службы. Вспомню и Михаила Грулева, посвятившего свою книгу «Записки генерала-еврея» (1930) «многострадальному еврейскому народу». Живя во Франции, он был жертвователем средств в пользу сионистских организаций.

ЕЦ Среди ваших статей выделяется очерк «Подвижник». Его герой – литературовед Григорий Львович Абрамович – известен тысячам филологов. Хотя известен односторонне – прежде всего как автор учебника «Введение в литературоведение», по которому учились несколько поколений советских (и не только советских) студентов. А в своем очерке вы рисуете многомерный портрет ученого (меня, к примеру, чрезвычайно заинтересовал рассказ о том, как Григорий Львович руководил работой по созданию знаменитого трехтомника «Теория литературы»). Но главное – здесь есть сложный психологический портрет еврейского интеллигента советской чеканки: он искренне верит в коммунистические идеалы, храбро защищает их на фронте, однако вновь и вновь сталкивается с антисемитизмом… Многие страницы вашего повествования, пронизанные подлинным трагизмом, стали открытием для читателя. Вы предельно приблизились к судьбе героя. И это не удивительно. Все объясняет скромная строчка в конце очерка: «P. S. Григорий Львович Абрамович приходится автору этого текста родным дедом». Знаю, что вы росли в доме дедушки. Какую роль он сыграл в формировании вашей личности? Что осталось за скобками очерка?